Перехват

Понятно, что дома у Щетининых, да и на аэродроме, куда отец часто брал с собой Виталия, все разговоры взрослых крутились в основном вокруг авиации. Так, еще мальчишкой он, не отрываясь от земли, впитывал в себя ощущения неба, учился любить авиацию самоотверженно, как отец. В 17 лет Виталий отлично выдержал экзамены в Черниговское высшее военное авиационное училище летчиков имени Ленинского комсомола. В первые учебные полеты его, стоя у кромки аэродромного поля, провожал отец.

Мы идем с Виталием по узкой, обсаженной с обеих сторон тоненькими кленами аллее. Только что кончилось комсомольское собрание эскадрильи, на котором Щетинин делал доклад. Он второй год комсорг эскадрильи. Спрашиваю, о чем шла речь на собрании.

– Об адаптации молодых летчиков в небе.

Пришло пополнение. Ребята отличные, быстро осваивают технику. Но в полетах излишне осторожны, в парах далеко отрываются от ведущего. А это сказывается в маневренных воздушных боях.

— Вероятно, это со временем проходит – «осторожность»?

— Конечно, но мы взяли за правило сокращать срок адаптации летчиков до минимума. Вот и сейчас решили организовать дополнительные теоретические занятия для молодых летчиков.

Да, стремительное развитие современной истребительной авиации, усложнение учебных боевых задач, стратегии воздушного боя до предела сокращают срок взросления у летчиков. Если десять лет назад какой-то маневр в воздухе считался прерогативой только самых опытных, сегодня это азбука для каждого летчика.

Спрашиваю Виталия, где, по его мнению, предел мастерства воздушного бойца.

– Не знаю. Одно безусловно: нам доверена прекрасная, могучая техника, и уметь безукоризненно владеть ею, уметь выжимать из машины все, что заложено в нее конструкторами, инженерами, рабочими, – это, по- моему, сделает честь каждому летчику.

Быстро стемнело. Длинные косые тени от застывших в строю истребителей перечеркнули бетонку, казалось, аэродром стих теперь уже до утра. Но Щетинин, глянув на часы, вдруг заспешил.

— У нас сегодня еще тренировка. Отработка маневра в воздушном бою.

— Как, ночью? Ведь ничего, кроме звезд, не видно.

— А разве мы не должны уметь воевать ночью? – ответил он вопросом на вопрос.

До самого утра в окна маленькой летной гостиницы, заставляя их дребезжать и звенеть, врывался грохот двигателей. Он то таял, уносясь вместе с летчиком и его машиной в сумеречную даль, то вновь нарастал, возвещая об их возвращении. Это учились побеждать противника летчик Щетинин и его товарищи.