Неустановленное лицо

— А во время пожара?

Но она уже хлопнула дверцей.

Отдел писем представлял из себя довольно сложное в геометрическом отношении помещение. Большую комнату делили пополам стеллажи, состоявшие из множества ящичков. В стеллажах имелся проход, заглянув в который можно было увидеть следующий ряд ящичков, установленных перпендикулярно первому ряду, тоже со своим проходом. И так далее.

— Крысу сюда запускать не пробовали? — поинтересовался Северин.

— Там, в глубине, было Оленькино место, — трепетно сказала толстушка Лариса, у которой оказалась презабавная фамилия: Пырсикова. Мы прошли через лабиринт. У заставленного цветочными горшками окна стоял стол с пишущей машинкой, по столу были разбросаны бумажки с записями, блокнот, перекидной календарь, все еще живущий вчерашним днем.

— Господи, — выдохнула Пырсикова, — как будто только что ушла!..

На перекидном календаре было крупными печатными буквами написано: «Шура!!!» Я глазами показал на него Северину. Он кивнул, но сначала взял со стола блокнот, принялся его листать. Потом предложил:

— Может, вы пойдете в комнату побеседуете, а я пока тут, а? Осмотрюсь, вдруг чего? Не возражаете?

Мы не возражали. Особенно Пырсикова, готовая, кажется, вот-вот снова разрыдаться.

— Чаю хотите? — спросила меня индианка, которую звали вполне прозаично по-русски — Наташа Петрова. Она выложила на стол две коробки с пирожными. — Давайте есть, а то засохнет...

У Пырсиковой опять глаза стали мокрые.

— Вчера... покупали... Ждали до вечера... Так и не пришла!..

Я почувствовал, что сейчас скажу какую-нибудь банальность. И сказал:

— Не надо плакать. Слезами делу не поможешь. Помогите нам лучше разобраться, что случилось.

— Спрашивайте, — сказала Петрова. И прикрикнула на Пырсикову: — А ты иди умойся!

— Когда вы последний раз видели Ольгу? — спросил я.

— Погодите, дайте вспомнить, — сощурилась Петрова в потолок. — Значит, так. В пятницу она заскочила в контору всего на полчаса, ближе к вечеру...

— У вас свободно с посещением? — удивился я.

— Наверное, так же, как у вас, — хмыкнула она. — Станет жуликов меньше, если вы будете целый день торчать в кабинете? Журналиста ноги кормят. А в отделе постоянно должен находиться только дежурный.

— И все? Больше она не появлялась?