— А постановление? — сделал он слабую попытку.
— Будет постановление. Где тут у вас телефончик? Через час в присутствии понятых из внутренней полости дивана Копцова были изъяты две женские дубленки и одна ондатровая шапка.
— Ваши? — спросил Балакин.
Копцов молчал, уронив голову на грудь. Рядом с дубленками лежал новенький черный «дипломат». — А это ваше?
На этот раз хозяин отрицательно покачал головой.
— А чье? — настаивал Балакин, крутя замки: «дипломат» не открывался.
— Вчера принес один... Сказал, пусть полежит...
— Что в нем, не знаете?"
— Я в чужие дела не суюсь.
— Правильно. А вот мы суемся — работа такая. — Дима извлек из кармана перочинный ножичек, один за другим поддел замочки и откинул крышку. Весь «дипломат» заполняли пачки пятидесятирублевок.
Я услышал, как за моей спиной клацнула челюсть, обернулся и испугался за Копцова: мне показалось, что сейчас его натурально хватит кондратий. Вор-гастролер Сеня Дрыночкин тоже, кажется, забыл в это мгновение обо всем на свете, глаза у него горели безумным светом.
Балакин взял одну пачку, поковырял пальцем, зачем-то понюхал. Когда он стал срывать банковскую обертку, я уже знал, что будет внутри. Резаная бумага.
— Кукла! — радостно просипел Копцов.
— Да, — задумчиво подтвердил Балакин. — Но — на крупного зверя!
Быстро приподнимая пачки, он прикинул, сколько их, и удивленно выпятил губу.
— Тысяч на сто, не меньше! Это что ж такое надо было покупать: самолет?
— Господи, — закатил глаза Северин, входя к Балакину, — на что я трачу свой талант общения!
— Ну-ка, ну-ка, на что? — живо поинтересовался я. Но Северин адресовался не ко мне.
— Митенька, почему у тебя на территории народ бестолковый? Плохо работаешь с населением!
Ох, уж этот Стас! Слова в простоте не скажет.
В 4-м номере читайте о знаменитом иконописце Андрее Рублеве, о творчестве одного из наших режиссеров-фронтовиков Григория Чухрая, о выдающемся писателе Жюле Верне, о жизни и творчестве выдающейся советской российской балерины Марии Семеновой, о трагической судьбе художника Михаила Соколова, создававшего свои произведения в сталинском лагере, о нашем гениальном ученом-практике Сергее Павловиче Корллеве, окончание детектива Наталии Солдатовой «Дурочка из переулочка» и многое другое.
Широко разбегались при формировании ударных отрядов
Который успел постареть, прежде чем добился первой выставки
Рассказ