- Идем! - Согласился Семка, но при этом спросил: - А это? - и указал на дверь.
- А это, - крикнул с озлоблением Гришка, - не видишь, я мокрый, как курица. Я думал, што они мине под суд отдать хочуть. Микитка Косой совсем по другому говорил: ты, грет, рабочий, и тибе должны принять по-простому - по-рабочему. Нет, дудки: мине больше иуды не затянут!
- А знаешь, Гришка, я тоже не подам. Они все больше языками хвасонют, - сказал в раздумье Семка, когда они стояли около мастерской.
А в душной комнате, при одобрительном похрапывание, Крикунов развивал теорию и доказывал, болтая руками и ногами. Когда Крикунов высказался, председатель спросил, не хочет ли еще кто высказаться и, не получив ответа, сразу перешел к делу.
Его голос, возвещающий о желанном конце собрания, освежающе подействовал на ребят. Послышались толчки, шушуканья в роде таких:
- Афонька, проснись, голосовать нужно!
- Ты подними две руки одну за меня, а-а-а я страшно спать хочу.
- Товарищи, кто за то, чтобы принять Киркина в члены? Ага. Раз, два... большинство. Кто против?
- Слушай, Верченко, ты там около двери, позови его.
- Эй, ты там, как тибе? Иди сюда, - кричит в дверь Верченко.
Тихо. Никто не отзывается.
- Да его и нету здесь, - оборачивается он к председателю.
- Нету? - Да ты посмотри там в углах, хорошенько, может, заснул парень?
Верченко пошел, вернулся и опять трагически сообщил: «Нету».
Была уже ночь, и собрание закрыли.
В 4-м номере читайте о знаменитом иконописце Андрее Рублеве, о творчестве одного из наших режиссеров-фронтовиков Григория Чухрая, о выдающемся писателе Жюле Верне, о жизни и творчестве выдающейся советской российской балерины Марии Семеновой, о трагической судьбе художника Михаила Соколова, создававшего свои произведения в сталинском лагере, о нашем гениальном ученом-практике Сергее Павловиче Корллеве, окончание детектива Наталии Солдатовой «Дурочка из переулочка» и многое другое.