Все ли в порядке в психике ребенка? Вот вопрос, который беспокоит всякий раз при приеме новичка. Опасения серьезные.

Толя-Тула и просто Толя

Много хлопот с воришками. Но тут все просто. Заранее знаешь жанр и номера их репертуара. Но никто не знает, что может преподнести высокий, нескладный и вечно недовольный чем-то Толя по прозвищу Тула. Ребята его боятся и сторонятся. И смеются: «Скажите Толе, что город Тула — самоварный город. Вот заведется! Сразу, с пол-оборота!»

Читает он много. О Туле, наверное, прочитал все, что ему попадало в руки. И помнит многое. Что и говорить, патриот своего города. Но попробуй не согласись с чем-нибудь, возрази! Моментально доходит до бешенства: «Убью, зарежу!» С чем угодно бросится на обидчика. Рассказывали, что, поссорившись с ребятами из-за какого-то пустяка, сбежал из школы. Бежать некуда: круглый сирота. На чердаке дома, находящегося в полусотне метров от здания спецшколы, просидел в кирзовых сапогах и телогрейке трое суток. А был январь! Жильцы дома обнаружили его случайно с серьезными обморожениями рук и ног и доставили в спецшколу. Логично обосновать свой поступок не мог.

— А что они пристают!

— Кто?

— Все. В следующий раз голову разобью кому-нибудь или повешусь.

Прошло шестнадцать лет. Не помню, что написал психоневролог в медицинской справке при направлении в спецшколу. Восстановить это уже невозможно. Так долго личные дела в школе не хранятся. Возможна и такая формулировка: «Патохарактериологическое развитие личности». Ведь иногда (в двух-трёх случаях из ста) бывают и такие предостерегающие, но почти ничего не говорящие педагогу записи. Может, и обычное: «На учете у психоневролога не состоял». А ведь факт остается фактом: у подростка явные отклонения в психике, и одних педагогических мер недостаточно.

А вот другой Толя. Под вечер два сержанта милиции и работник детской комнаты доставили в школу двенадцатилетнего худенького парнишку.

— Ну, наконец-то добрались, — облегченно вздохнули они, — возьмите это чадо.

«Чадо» тут же завопило:

— Ни минуты здесь жить не буду! Повешусь! Зарежусь! Взорву всю милицию! Город сожгу!

Сбежалось больше десятка человек, привлеченных воплями. Глаза закрыты, все тело содрогается, сыплются угрозы одна страшнее другой. Принимала «чадо» заместитель по воспитательной работе А. М. Сологуб. Жизнь заставила ее перебрать массу справочников по психиатрии. (Квалифицированного психиатра в школе нет. Не положено по штату.) Психиатр-самоучка решила, что необходимо парнишку выводить из состояния истерии. Вспомнила, что в таких случаях толпа любопытных только усиливает приступ.

Выйдите, пожалуйста, все!

Когда кабинет опустел, подошла к ребенку, положила руку на голову и тоном приказа потребовала: «Успокойся!» Вопли прекратились, парнишка постепенно стал приходить в себя. Стриженая голова какой-то приплюснутой формы покрыта множеством шрамов. Очевидно, роды проходили ненормально, серьезную же травму головы, как выяснилось позже, получил в трехлетнем возрасте. Затем последовала еще одна. Потом упал с лестницы. Повредил позвоночник и очень сильно ударился головой. Долго болел. В школе ругают за то, что плохо учится. Дома бьют пьяные родители. Читает с трудом, на уровне ученика второго класса. Таблицы умножения совсем не знает, но переведен в четвертый класс. Очевидно, потому, что в специальной школе ни второго, ни третьего класса нет, а сбыть «чадо» нужно. Мальчишка совершил целый ряд краж. Беспрерывные побеги, из дому вынуждали искать средства для пропитания. А затем пошли велосипеды, мотоциклы.

В специальной ли школе место тому и другому Толе? Кто решил, что режим специальной школы, рассчитанный на здорового ребенка, — лучшее средство для лечения больного?

Юра

Страшнее всего, когда в школу попадают такие, до внутреннего мира которых доберешься не сразу. Они для педагога — загадка.

Вот что пишет воспитатель, внимательно присматривавшийся к Юре в течение нескольких месяцев: «Поведение неровное. Подъемы и спады. То парень старается изо всех сил в учебе, прилежно работает в мастерских, то становится ко всему безразличным. Период какого-то внутреннего возбуждения, подъема сменяется депрессией. Угрюмый, замкнутый, способен устроить ссору из-за пустяка, ударить товарища. Постоянная возня, шум вокруг на него действуют раздражающе. Иногда резко, с надрывом кричит: «Да тише вы, чего орете!» Особенно настораживает то, что в моменты депрессии старается уединиться. В беседе признался, что сам не знает, что с ним происходит, иногда просто не хочется жить».

Часто ему снится, что его преследуют, стреляют в него, от страха просыпается. Утром болит голова. Днем иногда слышит женский голос, окликающий его по имени. «Оглянусь — никого нет». Рассказывал, что дома шел как-то с ребятами вдоль оврага. И вдруг из-под обрыва вылезает какой-то мужик с топором. Бросился бежать. Когда объяснял ребятам, почему побежал, они смеялись.

В школе наблюдалось подобное явление. Шли строем. Вдруг Юра отпрянул в сторону. Ему показалось, что что-то летит на него. Отпрянул, чтобы не столкнуться.

Прошлое у парнишки таково. Курить начал в семь лет. Спиртное употреблял с одиннадцати, в возрасте двенадцати лет перенес желтуху и переломы обеих рук, полученные в драке. Отец-инвалид на глазах сына покончил жизнь самоубийством: отравился кислотой. Смерть отца перенес очень тяжело: долго находился в обморочном состоянии. Несколько раз терял сознание в результате травмы головы. Один раз сумели привести в чувство только в больнице. После неудачной попытки убить милиционера из огнестрельного оружия хотел повеситься. Может ли сказать педагог, чего ожидать, от подростка в дальнейшем? А ведь от него требуется гораздо большее: он несет моральную ответственность за дальнейшую жизнь будущего гражданина. Но он-то безоружен, так как не имеет даже элементарных знаний по патологии явлений детской психики.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.