комнаты, не умолкая, хохотала Зоя, и Дима выковыривал ножиком кнопку звонка, пока та не вылетела, расколовшись.

Но Димка, похоже, приходил в себя.

– Завтра сделаю.

– Завтра так завтра, – покладисто согласилась Лидия Николаевна, улыбаясь собственной глупой мысли: «Интересно, какая из меня теща получится?»

Высокий, худощавый, с угловатыми плечами, Димка был и взрослым и ребенком сразу. Когда улыбается, на щеках появляются ямочки. Губы у Димки словно карандашом выведены, а цвет глаз изменчив, как море. То они темно-серые, то светло-голубые, наверное, от волнения.

Лидия Николаевна взглянула на Зою, потом на Диму, снова на дочь, вздохнула: ах, дети, десятый класс, это и много и мало. У каждого за спиной пусть небольшая, но уже все-таки немножко прожитая жизнь.

2

Димка вошел в комнату и остановился. На полу лежал красивый, вытканный розами ковер. Он потоптался и, нагнувшись, стал развязывать шнурки на ботинках.

– Не снимай, проходи и садись, – сказала Лидия Николаевна.

Димка робко прошел к дивану, присел. Лидия Николаевна опустилась в кресло. Зоя подвинула к себе круглый вращающийся стульчик.

– Будем знакомиться: Меня зовут Лидия Николаевна. – Она протянула Диме коробку с конфетами и устыдилась этого жеста: получилось пошловато – имя, подслащенное конфетами. Дима точно услышал ее, протянул руку к коробке, но, смутившись,. передумал.

– Я – Дима, – проговорил он, а Лидия Николаевна с каким-то почти суеверным страхом ощутила вдруг,, что Она смотрит на себя, на Зойку, на эту квартиру в коврах и хрустале глазами этого мальчишки, отчужденным, посторонним, хотя и растерянным взглядом. Каким-то десятым, но безошибочным чувством она сразу поняла, что судьба этого парня вовсе не похожа на судьбу ее Зойки.

– Позволь полюбопытствовать, Дима, – произнесла Лидия Николаевна и снова поморщилась неуклюжести собственной фразы, странному несоответствию того, что чувствовала, с тем, как говорила – Позволь спросить? – поправилась она, мотнув головой.

– Я слушаю, – серьезно откликнулся Дима. Первое его смущение прошло, и теперь в комнате сидел паренек, в глазах которого угадывалась какая-то серьезность, даже, может быть, боль.

– Почему ты ушел в вечернюю?

– Надо работать.

– Вот как! А учиться?

– Но я же учусь.

Откровения не получалось, и Лидия Николаевна снова укорила себя: а какое право имею я на его откровенность? Да еще в присутствии Зойки. У них ведь что-то есть, какие-то свои отношения. И я рвусь в закрытую дверь.

– Ну, хорошо! – сказала она, меняя тему. – Во сколько у вас сеанс?

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• 7
• 8
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.