Золотая звезда

- Консультантом при научном институте. По специальности я металлург, но сейчас я занят особым делом.

- Каким, коли не секрет?

- Подал проект, касающийся, заменителей цветных металлов. Всё зависит от главка, выделена комиссия, жду решения...

- Чем ждать решения, связались бы сами с солидным заводом и начинали дело.

- Жалко оставлять Москву.

- Что же Москва? Москва с нами делится людьми. Почему бы и вам не осесть у нас? Вы не шутите с нами: город у нас не последний за Уралом.

- Я не слишком держусь за Москву, - сказал Головин, - завод «Первое мая» серьёзнейший завод, продукция его, можно сказать, скоро будет греметь по всему фронту...

- Ну, так чего же ещё? Хотите, я поговорю с Бобровым?

- Видите ли, дорогой Николай Алексеевич, - без особого энтузиазма, но с интересом заговорил Головин. - В Москве у меня всё связано с моей несчастной семьёй, всё напоминает о моём несчастье... Это обстоятельство заставляет меня подумать о переезде в ваш город. Здесь, вероятно, мне будет легче работать... Во всяком случае, я вам буду очень благодарен, если вы посодействуете...

- Непременно! Непременно! - поднимаясь, сказал Костромской. - А вы мне напомните по телефону или сами зайдите... Хоть завтра.

Они простились. Едва дверь закрылась за Головиным, Костромской протянул руку к телефонной трубке - позвонить Боброву, но задумался... «Серьёзный завод, слишком серьёзный, Головина я знал пятнадцать лет назад, встречался с ним не так уж часто... Напишу для проверки в Москву, тому же Андрею Андреевичу или в главк, всё - таки надо проверить человека...»

Пока он раздумывал, в кабинет рысью вбежал нетерпеливый посетитель в брезентовом пальто, и разговор зашёл о трамвайных неурядицах, о троллейбусной линии, которую надо пустить к Октябрьским праздникам, - словом, начался обычный день заместителя председателя горсовета.

В последующие дни Головин несколько раз напоминал о себе.

«Следовало бы всё - таки написать Андрею Андреевичу Хлебникову в Москву, - думал Костромской. - Профессор должен помнить инженера Головина по Новоспасскому заводу».

«Непременно надо ему написать», - решил Костромской, но дни перед пуском троллейбусной линии были горячие, и он снова забыл о Головине.

Между тем Головин пришёл опять. Костромской, почувствовав угрызения совести, принял его и хотел при нём составить телеграмму Андрею Андреевичу.

- Рекомендация Андрея Андреевича будет нелишней, - откровенно сказал он Головину.

- Родной мой, чего же проще! Так или иначе мне придётся съездить в Москву, уладить дело с главком; заодно привезу письмо Андрея Андреевича. Уверен, что он мне не откажет.

- Вот и превосходно! - обрадовался Костромской. - Так и сделаем.

И он тут же по телефону соединился с Бобровым и попросил его принять и выслушать инженера Головина. «Солидный инженер?» - спросил Бобров, «Солидный, - ответил Костромской, - будет рекомендательное письмо Хлебникова». Бобров назначил Головину день и час приёма.