Шапка-невидимка

А напрасно! Наш разведчик пользуется древней военной хитростью: он проходит в мелком месте реку под водой, держа во рту пустотелый камыш, через который и дышит.

Разведчик обладает особым даром - «чувством видимости». Он знает, откуда и как его могут видеть и откуда и как он может видеть.

Закройте руками лицо. Вашего лица не видно, но вы сквозь пальцы все и всех прекрасно видите. Этим пользуется и разведчик: он закрывается кустом, веткой, деревенским плетнем и т. д. Его не видно, а он сквозь листья или прутья все видит.

Подползая, например, к плетню, разведчик знает: если плетень находится в середине, между ним и часовым противника, то шансы увидеть друг друга у него и у часового примерно одинаковые. Но чем ближе к плетню, тем поле зрения у разведчиков становится шире, больше (все равно, как мы, приближаясь к замочной скважине в двери, видим все большую и большую часть комнаты). А у часового теперь меньше возможности заметить разведчика.

«Чувство видимости» охраняет разведчика от внезапных, резких движений. Мы подходам к опушке. Вдруг выскочил заяц и побежал. Мы говорим «выскочил». А на самом деле заяц ниоткуда не выскакивал, а смирно сидел на опушке, пока его не спугнули, Почему же мы не сказали: «Вон на опушке сидел заяц, а теперь он побежал»? Да потому, что мы его не видели, не заметили сидящим. А заметили его только, тогда, когда он побежал, заметили по контрасту - по резкому передвижению на фоне неподвижной природы. Так же, как - но по другому контрасту - мы сразу среди прохожих замечаем или очень высокого человека, или очень низкого, или хромающего, и т. д.

То же происходит и с разведчиком: если противник может его видеть, он избегает резких, быстрых - очень заметных на фоне неподвижной природы - движений. От дерева к дереву, например, можно перебежать в одну секунду. Но и за эту секунду легко обнаружить себя. Лучше потратить несколько минут, пусть даже час, но перейти на новую точку наблюдения незаметно. Разведчики способны часами лежать неподвижно или медленно - по сантиметру, - скрытно переползать.

«Чувство видимости» разведчик проявляет различно, и оно спасает его от многих неожиданностей, неприятностей и позволяет выполнить возложенную на него задачу.

Взгляд сверху

Мы иной раз думаем, что применение авиации в отечественной войне - это воздушный бой, это сбрасывание бомб на города, войска, танки, корабли, обстрел из пулеметов живой силы противника и т. д. И забываем о воздушном разведчике. А ведь первым применением авиации на войне была разведка.

И она дала полководцу очень много. Он теперь - глазами и фотоаппаратами летчиков-разведчиков - «видит» не только те силы, которые противник выставил на фронте сейчас, но и те, что подойдут через час, через два и даже завтра. Он разгадывает замыслы противника, которые тот хочет осуществить в ближайшие дни.

Но как всегда бывало в военном искусстве: на всякое действие выставляется противодействие. Как же было бороться с воздушным разведчиком?

Ну, конечно, его сбивают истребители и зенитная артиллерия. Но немало воздушных разведчиков все же проникает на территорию, которую им надо обследовать.

И дотла остается одно средство - маскировка. Скрываются до поры до времени пехотные колонны, танки, орудия, самолеты и т. д. Приведем; несколько примеров.

Вот летит вражеский разведчик разузнать, где находится та дальнобойная батарея, которая беспокоит пехотинцев. Батарею надо скрыть. Но как? Казалось бы, просто: прекратить на батарее огонь и забросать орудия зелеными ветками, а если зимой, - прикрыть орудия белыми полотнищами.

Но это была бы полумаскировка, которая ничего не стоит, ибо наличие орудий может быть обнаружено по многим признакам. Во-первых, «задульные конуса», то есть выжженная огнем выстрелов трава, отходящая от дула орудий конусом (зимой - почерневший снег); во-вторых, блиндажи для артиллеристов; в-третьих, подъездные пути для подвозки снарядов; в-четвертых, вытоптанное место вокруг орудия; в-пятых, тягач или лошади, привезшие орудия сюда, и т. д.

Все это должно быть скрыто. Все - до вытоптанной тропинки от блиндажа к орудиям включительно. Читатель удивится: как, неужели самолету видна какая-то тропинка на траве? Да, видна! И вот почему: трава сверху кажется темной, ибо она как бы наполнена тенью, бросаемой от каждой травинки. Но достаточно 3 - 4 раза пройти по траве в одном направлении, как трава здесь будет примята, тень «выгнана», и летчик (или его фотоаппарат) увидит светлую стежку на темном фоне.

Еще пример. Штаб опознается сверху тем, что около него усиленное движение: подъезжают мотоциклы, верховые ординарцы, стоят автомобили и т. д. Все это должно быть скрыто' или прекращено. Специальный часовой следит, чтобы машины, мотоциклы останавливались под тенью деревьев; общих коновязей не делают, рассредоточивая стоянку лошадей; около дверей часовой запрещает толпиться и т. д. И тогда дом, где помещается штаб, не найти вражескому воздушному разведчику он ничем не будет выделяться.

Еще пример. Воздушный разведчик каждый день пролетает над одним и тем же участком шоссе, идущим к фронту, и оно всегда чистое, свободное от движения. Через несколько дней вдруг прорыв на этом участке фронта. Как же так? Оказывается, войска и танки постепенно накапливались в пункте прорыва, используя для перехода ночи и ОТСИЖИВАЯСЬ днем в лесах у шоссе.

Или наоборот: летчик видит, как густо идут танки в пункт X. Он доносит об этом в штаб, и тот в этом пункте подготовляет контрудар. Но танки те были фальшивые, сделанные из грузовиков (сделаны грубо, наскоро, ибо летчик их видит только сверху), а настоящие танки скрытно накапливались в другом месте фронта.

Борьба с воздушной разведкой разнообразна. Кроме сокрытия маскировка часто прибегает (как в последнем примере) к введению в заблуждение противника, к военной хитрости. Подробнее об этом в следующем очерке.