По возрасту Мане пора было в третий, а ее посадили в первый, и мы радовались, что в «А», а не в наш «Б», потому что лупила.

В майский погожий день сорок шестого, в годовщину Дня Победы, шефы Мани привезли ей в подарок велосипед. Над Маней шефствовал целый завод. Однажды про нее поместили статью в городской газете – что она разучилась улыбаться, что столько пережила в фашистском плену, что Малина мать осталась на всю жизнь инвалидом и находится в больнице. С тех пор и появились шефы.

Посреди школьного двора стояла Маня, вцепившись одной рукой в руль, другой в сиденье, молчала и дико озиралась. Хоть бы спасибо сказала! Велосипед... Настоящий, не какой-то там подростковый – чудо чудное, диво дивное сверкало на майском солнышке всеми своими хромированными деталями. Звонок, кармашек с ключами, фонарик – с ума сойти!

Я даже дышать боялась, стискивая локоть стоящей рядом Люськи. А Люську мою прямо-таки перекосило от зависти. Вырвав руку, она мелкими лисьими шажками подкралась к шефам и, заглядывая им в глаза, промурлыкала:

– Дядечка-а... А нам мо-ожно покататься?

На лицах столпившихся вокруг ребят был тот же немой отчаянный вопрос. Шефы, два паренька с модно подвитыми чубами, растерянно переглянулись.

– В общем-то... Что тут такого? Маня вам разрешит, конечно... А, Мань, дашь ребятам прокатиться?

Даст она, как же! Маня молчала, но лицо ее говорило выразительнее всяких слов – пусть-ка кто попробует коснуться ее велосипеда!

Убедившись, что желающих пробовать не нашлось, Маня потащила велосипед за ворота. Оглядываясь и угрюмо сопя, – как зверь добычу. Шефы сконфуженно развели руками и поспешили ретироваться в столь трудной педагогической ситуации,

– Вот кабы вместе... – процедила сквозь зубы Люська. – Как бы ей да-ать!

Но сознательные наши ребята Люську не поддержали.

– А ну ее! У ней судьба трудная, пусть себе...

– Жадина-говядина! Жадина-говядина! – верещали менее сознательные девчонки.

Несколько дней мы будем со злорадством наблюдать за бесплодными попытками Мани укротить, свой велосипед. Он будет брыкаться, сбрасывать ее, как норовистый конь, а она, длинная, нелепая, вся в синяках и ссадинах, будет снова и снова карабкаться на него и снова хрустко (ведь одни кости) шмякаться оземь.

Первыми не выдержат мальчишки. Выудят Маню, мокрую, грязную, оглушенную, из наполненной талой водой канавы, выправят погнутый руль, втащат на велосипед и примутся учить кататься.

Маня будет неподвижно торчать в седле, прямо, словно аршин проглотила, словно Дон Кихот на своем Россинанте, а мальчишки вокруг, шумные, запыхавшиеся, веселые Санчо-оруженосцы, будут катать ее по дороге, со всех сторон поддерживая велосипед, не давая упасть.

– Да не сиди ты, как припаянная, педалями верти!.. За руль не держатся, его самой надо держать. Так, так... Да поворачивай ты, тюря!.. Поворачивай...

А еще через несколько дней, много лет тому назад, наступит июнь, и мне повстречается Манин велосипед на уже просохшей дороге. Она будет ехать сама, отчаянно тренькая звонком, а сзади, на багажнике, свесив ноги, будет колыхаться один из «ашников».

Я покажу Мане язык, а она покатит мимо, невидяще блестя, глазами и зубами в младенчески-первой своей улыбке.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• 7

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.