Художник разложил этюдник. За работой завязалась беседа.

Несколько лет назад Полозов работал над картиной «Школа декабриста Якушкина». Он кропотливо собирал материал, ездил в сибирский город Ялуторовск, где отбывал ссыпку Якушкин, рылся в архивах.

Новые мазки ложатся на холст, а советский художник рассказывает министру просвещения далекой латиноамериканской страны о педагогических воззрениях революционеров-декабристов.

Лицо Карденаля оживляется, чувствуется, что ему интересно то, что говорит Саша.

— Вы знаете, а ведь эта педагогическая концепция близка той, которую проповедуем мы. Без участия народных учителей вряд ли возможно решить проблему ликвидации неграмотности в нашей стране. Те, кто знает больше, учат тех, кто знает меньше, — в общем, так же, как в школе декабриста...

Совсем рядом бурлил праздничный проспект Мира, тот самый, что получил свое имя в дни VI Всемирного, а здесь, в зале конгрессов гостиницы «Космос», сотни делегатов, гостей и журналистов с напряженным вниманием вслушивались в горькие свидетельства Очевидцев — тех, для кого «империализм», «фашизм», «сегрегация» не просто слова. В течение трех дней с раннего утра и до поздней ночи здесь шли заседания международного Антиимпериалистического трибунала.

...Длинный, зеленого сукна стол, девять высоких резных кресел — по числу членов президиума, представлявших разные страны и континенты. Председатель Антиимпериалистического трибунала чилиец Мануэль Эрнандес вызывает очередного свидетеля.

— Меня зовут Сипхо Мила Питьяна, я из Южной Африки.

Впервые Сипхо арестовали, когда ему едва исполнилось шестнадцать. У него черный цвет кожи, и полицейские с ним не церемонились. Его били, требуя сознаться в преступлениях, которых он не совершал. Многие месяцы его держали в одиночке без суда и следствия. Выпустив на свободу, вскоре арестовали вновь. Так повторялось много раз. В тюрьме его то заставляли стоять в течение недели, не давая возможности спать, то бросали в ледяную купель, а чаще всего просто били, тупо и жестоко. Кормили отбросами. Как и других невольников, будили ночью для того, чтобы поприветствовать надзирателя.

Сипхо Мила Питьяна на себе испытал действие электрошока.

— Меня приковали к койке и подвели контакты к рукам и ногам. Следователь особенно заботился о том, чтобы полотенце, к которому подводились контакты, было влажным, чтобы сильнее был удар…

Свидетель рассказал о своих товарищах, погибших под пытками.

— Южноафриканский режим утверждает, что в стране проводятся реформы. Согласны ли вы с этим? — задает вопрос один из членов президиума трибунала.

— Система апартеида — это система тотального- гнета. Все рассуждения о реформах — миф. Разве можно реформировать фашизм?..

У всякой беды свое лицо...

Многие участники дискуссии запомнят эту малоулыбчивую, не по годам серьезную девушку. Петра Ян, учащаяся гимназии из ФРГ, вышла на трибуну, и в зал полетели исполненные живой, человеческой боли слова.

— По подсчетам профсоюзов, — говорила Петра, — у нас в стране миллион молодых людей не имеет работы. Две трети девушек потеряли надежду трудоустроиться. Я сама писала в сорок мест, но ответа не получила...

Петра рано начала интересоваться политикой. Скоро она поняла, что незавидное положение их семьи не какое-то исключение, а неизбежное следствие несправедливых социальных условий. Она вступила в Союз социалистической немецкой рабочей молодежи.

— Ты не боишься, что твое участие в молодежной организации принесет немалые осложнения при поступлении на работу? Не опасаешься за себя?

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.