«А помнишь, как на Таймыре?.. »

— Для меня все хорошие люди — товарищи. Друзей имею только по работе. По дому — никого нет и никогда не было. Наверное, потому, что редко бываю там. Если есть свободное время, провожу со своей семьей. Личных друзей тоже нет. Весь коллектив, вся бригада — близкие друзья. Я вообще люблю общество.

— Какую профессию считаешь самой интересной?

— Моя мне больше всего нравится. Но, по-моему, любая интересная, если знаешь ее до тонкостей.

— Кто из твоих знакомых для тебя авторитет?

— Всякий хороший специалист. Таких у меня много по всему Союзу. Вот здесь Миша Гарайшин, сварщик в моей бригаде. Все в руках горит. Когда варит, приятно посмотреть. Потом наш начальник управления механизации Володя Шахмаев. Инженер. Я с ним несколько лет но разным стройкам езжу. Видел в работе. В технике понимает...

— Если бы ты вдруг получил много свободного времени, чему посвятил бы досуг?

— Никогда не имел, потому не знаю. Но думаю, стал бы что-нибудь изобретать.

— Считаешь ли ты деньги? Как относишься к ним?

— Никогда не считаю. Из получки оставляю себе только на прожиточный минимум и охотничьи принадлежности. Остальные — жене. У нее расходов больше, я они ей нужнее. Она у меня не прижимистая, могу брать денег, сколько мне нужно. Но без денег все-таки спокойнее. Меньше соблазнов. И вообще деньги интересуют постольку, поскольку на них можно приобрести что-то необходимое.

— Как ты относишься в риску?

— Риск, как говорится, — благородное дело. Но он должен быть обдуманным. Нужно сначала обсосать, что и как, а потом рисковать. Без толку рисковать глупо.

— Веришь ли в везение? Ставишь ли на слепой случай?

— Не верю. Никогда на дурное счастье не ставлю. Даже в лотерею не играю. Повезет человеку только тогда, когда поработаешь.

Он много ездил. И я, естественно, предположил, что ему довелось побывать н за границей. Он понял меня не так.

— Да, бывал. В Германии. Вернее, в Восточной Пруссии. Всю ее сквозь прошел. В конце войны. У нас в деревне голод начался, всю лебеду съели. После оккупации ни хлеба, ни картошки. А до нового урожая вон сколько. Вот и приспособились мы, мальчишки, с воинскими эшелонами ездить на запад. Там много было брошено богатых хуторов. Хозяева бежали, и все как есть стоит. Знаешь, был такой город Тильзит? — вдруг спросил Николай.

— Знаю.

— Так вот, на окраине Тильзита был амбар. В нем доверху немолоченая рожь. Вот мы с младшим братом, Петром, и ездили туда. Подмолотым с пуд зерна — и домой.

— Это из Витебска в Тильзит?

— Да, из Витебска в Тильзит. Ехали мы и на крышах и под вагонами. Ссаживали нас, в детские приемники направляли. Куда там...

Однажды мы прибились к какой-то воинской части. Помогали картошку чистить и по кухне. Там нам выдали по целому мешку зерна (шесть пудов!) и справки выправили специальные, что хлеб, мол, заработан честным трудом. А хлеб тогда был дороже золота.