Под небом Эстремадуры

Он аккуратно обходил всех больных, раздавал бесплатно лекарства, делился с наиболее нуждавшимися теми деньгами, которые у него были. Но действительность была слишком тяжела. Несмотря на всю свою силу воли и веру в будущее он переживал минуты острого отчаяния.

«Хочется умереть вместе с этими несчастными людьми», - думал он тогда.

Но тут же начинал энергично бороться с овладевавшей им заразой. Он написал несколько статей в журналы, опубликовал ряд сообщений в медицинской прессе. Съездил в провинциальный центр и поговорил с губернатором. Ничего! Ничего не добился. Палящее солнце и тишина. Никто не проходил по улице. Иногда только тощая черная, почти взбесившаяся от жары собака, высунув язык, скользила вдоль стены. И огненное солнце, палящее и тяжелое, по-прежнему сжигало весь этот мир трагической нищеты.

Сколько раз он думал, что Урдес недалеко и что вся верхняя Эстремадура имеет много общего с Урдес. И все же он не утратил своей воли к борьбе.

Он намеревался бороться и дальше, победить это огненное лето, дождаться осени, которая вдохнет новую бодрость в людей...

Однажды утром Дамьян лежал у дверей своей хижины. Вероятно, был полдень. Солнце светило вовсю на низкие стены дворов. Воздух был раскаленным, тяжелым, расслаблял нервы, повергал людей в бессильную сонливость.

Фасад дома не украшали уже цветы. Недавно прошли дожди, и потоки воды с крыши покрыли грязью стены. Возле дома скопились пыль и солома, никто не думал их убирать. Через окно видно было мрачное запустение внутри. Старухи, проходившие мимо, не могли удержаться, чтобы не сказать:

- Кто бы мог подумать! А помните, как Паулина содержала раньше дом?

- Да, помню. Блестел, как солнце. Никого не было опрятнее и заботливее ее. А какие цветы у нее были!... Одно очарование.

- Бедняжка.

- Она очень больна. Малярия и голод изнурили ее.

- А в доме, где нет женщины, все идет вверх дном. Вы это знаете по себе. Помните, когда вас увезли в больницу на операцию?..

- Да, правда.

Дамьян лежал, растянувшись около стены. Немного подальше играл Хакобо. У меньшого всю ночь была лихорадка, но к утру он заснул. Тяжело было смотреть на него, так слаб он казался и худ, с желтым печальным лицом, с блуждающими безжизненными глазами. Паулина лежала в лихорадке, вытянувшись на соломе в полубреду. От слабости она не могла держаться на ногах.

В этот час улица была пустынна. В глубине ее, из переулка, выходившего на площадь, показались старик и ребенок. Шли они медленно. Через несколько минут они поровнялись с хижиной Дамьяна. Это была трагическая картина бессилия, картина, полная необычайного и выразительного драматизма.

Старик шел, опираясь одной рукой на палку, а другой на плечо мальчика. Было грустно смотреть на него: так был он худ, таким казался старым и слабым. На нем были деревенские штаны и открытый жилет поверх синей рубахи. Широкополая шляпа из грязной соломы предохраняла его от солнца. На левом плече у него было несколько маленьких сумок. Дамьян поднялся, увидев его:

- Куда вы направляетесь? Несмотря на очень плохое зрение старик сразу узнал его. С глубокой горечью он ответил:

- Ты видишь, каковы дела. Пойду по дорогам мира...

- Как по дорогам?

- Да, я иду просить милостыню. Буду бродить по селеньям, от двери к двери, прося кусок хлеба. Это очень тяжело в мои годы, такому, как я, почти слепому!