— Чем докажешь, я говорю! — рявкнул он.

— А заяц-то... а заяц-то... — робко замялся я.

— Заяц... гм... да-да-а... — он помолчал, тушил и зажигал свои зеленые глаза и тихо заговорил мне:

— Зазябли, значит, ребята, не иначе, там в болотах; ну, вот... ты пойдешь передом; чуть чего... — он потянулся к маузеру, — понял?

— А, кроме того, беру в заложники: мать, девку и мелкоту, чтобы с корнем. Понял?

Я усмехнулся. Чудак, он не знает, кто мне дорог, — и я оглядел бородатого, родного Луку и стоявших, потупя глаза, ребят-комсомольцев.

— Боюсь одного: порухал завал; а так проведу, — тряхнул я головой.

— Ты пойдешь передом, понял?..

* * *

ПОКА строился отряд, я сбегал домой. Мать сидела, уронив руки, и не повернулась ко мне. Красивая Надька пряла и под гуд самопряхи стройно пела, потряхивая курчавый локоном и озорно взглядывая на часовых-конников.

Ребята лепили из хлеба кукол и с'едали их, изображая людоедов, про которых рассказывала им Надька сказку.

Это все — заложники.

Я влез на печку, где в ящике на лоскутьях лежала зайчиха. Она трудно и часто дышала и мутные глаза не хотели смотреть на меня. Я послушал, как бьются зайчата в ее теплом животе, и зашептал ей:

— Поправляйся, дуреха... поправляйся. Постой, — просиял я вдруг. — Вылечу, ей-ей, вылечу! — ветеринар-то в Тегменеве!

И я представил: вылечит ветеринар зайчиху, и будут у меня по избе бегать не солнечные, а настоящие пушистые зайчата!

— Товарищ командир дозвольте в Темгеневе ветеринара взять — колеют у нас лошади.

— Я-то при чем?

— А все-таки, вес у вас... скажете ему так... по-дружески, он и не откажется, — заговаривал я начальника.

— Ладно, и моих коней осмотрит.

— Правильно. Вот эго да! — ликовал я и подпрыгивал по твердому еще снегу, идя по вчерашним следам. А за мной растянулся отряд. Рядом шел начальник и держал в правой руке маузер, поглядывая по сторонам.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• 7
• 8
• 9
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.