24 мая, утро. Дни были интересны, особо не распишешься. Поэтому такое долгое молчание. Не могу никак прийти в себя, болею душой.

Десять душманов сдались народной власти, добровольно сложили оружие. Был среди них пацан шестнадцатилетний с пушком на щеках. Поговорил с ним. Безграмотный, не знает, что такое народная власть, про Демократическую организацию молодежи Афганистана никогда не слышал. Типичный душман, обманутый своими главарями...»

Вот так до последних сил Серов продолжал работать. Только дневнику он доверял свои страдания и болезни, тоску по семье. До последних дней прежде всего думал о других, потом уж о себе. Слал домой и друзьям бодрые письма.

И в больничной палате он вел себя мужественно. Шутил, улыбался бескровными губами, убеждал врачей, что верит в выздоровление. В последнюю ночь попросил родниковой воды. Хотел успокоить невыносимый жар чистой прохладой родной земли. Метался в бреду, мешая русские и афганские слова...

Люди уходят по-разному. После одних остается тире между двумя датами, после других — память, как факел. Николай Серов оставил свое имя пионерской дружине в родной школе Аликовского района, студенческому стройотряду. А еще он оставил свое дело в верных руках.

Сама жизнь пишет продолжение дневника Николая. После его смерти близкий друг и земляк Серова Николай Михайлов (тоже уроженец Аликовского района Чувашии, секретарь Чебоксарского горкома ВЛКСМ) попросил направить его в Афганистан. А вскоре после отъезда от Михайлова пришло письмо. «Работаю в том же городе, где был Коля Серов, — писал он. — Живу в том же доме, сплю на его кровати. Здесь о нем вспоминают очень тепло. Ребята говорят, он многому их научил. Значит, мне легче придется.

Мы действуем. Открыли детский дом, скоро школу достроим. Революция продолжается, революция победит».

О горячих точках планеты можно узнавать из газет, из телевизионных передач. Глядя на экран — переживать, восхищаться кем-то, жалеть кого-то. Умирать от жажды в уютной комнате, когда от зноя трескается земля — на экране и в любой момент можно пойти на кухню и попить воды.

Можно говорить правильные слова о дружбе, интернациональном долге, зажигать этими горячими словами других, но самому оставаться в стороне. Пусть — кто-то. Пусть — другие. Ведь там, в Афганистане, опасно, там даже можно погибнуть. В мирное-то время.

Да, можно и погибнуть. Ради того, чтобы сделать наше время по-настоящему мирным.

Николай Серов и его товарищи высоких слов этих не говорили. Они действовали. И действуют.

Как пришла мысль поехать в Афганистан Николаю Серову, а вслед за ним Николаю Михайлову? Как становятся добровольцами? Живут, работают и вдруг в какой-то момент понимают, что их место там. Где опасно, где свистят пули, но где они очень нужны. Именно они. И за них решать не имеет права никто. Только сами. По велению совести.

Так было в тридцать шестом, когда наши добровольцы ехали в Испанию. Так происходит сейчас, когда советские парни плечом к плечу с афганцами защищают Апрельскую революцию. Наверно, этим и отличаются советские люди — обостренной способностью чувствовать чужую боль, состраданием, милосердием. Готовностью прийти на помощь. Не жалея себя.

…Я держу в руках дневник Николая Серова. Перечитываю его. Он назвал себя рядовым революции. Был ли он героем? Не знаю. Почему же тогда пишу о нем, могут меня спросить. Потому что именно такие, как он, рядовые, в трудный момент и берут на себя все. И хочется мне, чтоб молодые люди, прочитав эти заметки, спросили себя: а так ли я живу?

Сложный вопрос. Но он требует честного ответа.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.