Кира выходит замуж

Однажды Кира мысленно разделила свою жизнь на два периода (или, как теперь делят драматурги свои пьесы, на два действия): первое действие – она, собственно говоря, не хотела выйти сама замуж, хотя у нее было много женихов, и вот они-то хотели на ней жениться, а ей как-то было все равно. Нет, они ухаживали, звонили, назначали свидания, но она говорила: «Сегодня у меня «мышцы», а завтра у меня «кости»...» Женихи... Мужья... Ерунда все это. Она вспомнила, как однажды к ней привели одного молодого мужчину и попросили, чтобы ему побыстрее привели рот в порядок, так как он надолго уезжает за границу. Работы было много, поэтому он стал ходить каждый день в зубной кабинет, как на вторую службу. Был сначала немногословен, даже когда Кира спрашивала: «На что жалуетесь?», еле-еле добивалась ответа, а потом разговорился, и выяснилось, что Кира вроде бы была ему небезразлична, что он сейчас бы развелся, если бы не уезжал за границу, а ему уж больно хочется привезти машину. Но заверял, что, когда приедет, обязательно разведется. Кира всерьез этого не принимала, так как строить свое счастье на чужом несчастье она не желала.

И еще был один знакомый, тот самый, кого Кира называла Зеленым Крокодилом. Судя по всему, он считал себя женихом по собственному желанию. Так как у всех сотрудников болела душа из-за того, что Кира не замужем, одна из врачих решила познакомить ее и с этим молодым человеком. И опять же под предлогом полечить ему зубы. Кира никогда не отказывала и поэтому согласилась его принять. Когда он пришел к ней весь в зеленом, ей сразу бросились в глаза рыжая шевелюра, к тому же тщательно прилизанная, и розовая кожица лица с конопушками. И Кире он сразу чем-то не понравился.

Сватался к Кире еще один жених, которого она звала Марчелло Мастрояни. Он был очень красив и очень походил на знаменитого итальянского артиста. Он так красиво за ней ухаживал и так некрасиво на ее глазах разводился со своей женой, что она не выдержала и, протянув ему вечное перо, сказала:

– Вычеркните этой ручкой мой телефон из вашей записной книжки!..

Господи, сколько их было, женихов, а ведь Кира и замуж-то не собиралась!.. С одним из очередных ухажеров она пошла в Большой театр. Причем билеты достала Кира сама и пойти в театр была ее инициатива. Билеты достать было очень трудно, им достались два боковых места во втором и третьем рядах. Это было весной. Кира, желая понаблюдать, какое впечатление произведет спектакль на «жениха», посадила его перед собой. К концу первого действия «жених» (Афонин Николай Николаевич) наклонился зачем-то и долго не распрямлялся. А когда сел нормально, она поняла, что он снял ботинки. Кира ужаснулась... В перерыве в буфете она стала ему выговаривать, что так нельзя делать, особенно в театре, тем более в Большом... А он, когда расплачивался, долго рылся в боковом кармане. Пересчитывал деньги, не вынимая их. Потом расплатился, долго проверял сдачу и только после этого с достоинством, спокойно заявил, что ему, видите ли, стало жарко и поэтому он снял ботинки... «Что, я не могу себе позволить, тем более что жмут?» Он сказал не «жмут», а «жмуть». Кира сказала ему: «Не провожайте меня!..»

Боже мой, как давно это было, а теперь все! Все! Хватит валять дурака! С завтрашнего дня она по-настоящему выходит замуж! Начинается второе действие. А то что же это получается? Жизнь проходит, а она?.. А она, как та ее пациентка из Донбасса. Уборщица в поликлинике попросила принять свою приезжую сестру. Кира ее приняла. Разговорились. Спрашивает, где работаете. В шахте. Что делаете?.. «А сидю на моторе и ничего не делаю!» – ответила она. Вот и Кира: «Сидю на своем зубоврачебном моторе и... ничего не делаю...»

На днях в поликлинике была лекция «Есть ли жизнь на Марсе». Кира стояла в коридоре и читала объявление, когда к ней подошел молодой терапевт Александр Алексеевич Булкин. Он встал за спиной Киры и громко прочитал объявление: «Сегодня в поликлинике в 14 часов лекция «Есть ли жизнь на Марсе» – и еще громче добавил: «Пошлите нас с Кирой Сергеевной на Марс, и через девять месяцев там будет жизнь!.. Шекспир сказал: «Мир должен быть заселен!..»

Кира обернулась к Булкину и отчеканила:

– Шекспир сказал, между прочим, что мир должен быть населен!.. А не заселен!.. И не все равно кем и не все равно от кого... Вот так-то, Булкин!..

Еще есть загадочная личность – Кира зовет его мистер Икс. Молодой, но непонятный. Ходит, лечится и приглашает частенько в кино или в театры. Чисто платонически. Кире в нем нравится, что он ни разу не заводил никакого разговора серьезно и не лез несерьезно целоваться. Только это ей в нем и нравится.

А еще? А еще... В компании за ней обычно начинали ухаживать женатые мужчины, некоторые мужья ее подруг. А холостые? Ну, во-первых, холостые нынче предпочитают ухаживать за замужними женщинами... А во-вторых, в компаниях, в которых ей сейчас приходится бывать, холостых она почти не встречает...

По дороге домой в такси она перебирала, словно струны гитары, слова Наташиной песни: «Охотники соболя гонят к болоту... но пятится соболь от топи болотной... летит осиянно навстречу охоте...» И от себя присочинила, уже открывая входную дверь: «Скажите мне, люди, ответьте мне, люди, когда же и мы все, как соболи, будем?!.» Она не успела открыть дверь в свою комнату, как раздался в коридоре телефонный звонок. В трубке голос, его неповторимый голос:

– Как хорошо, что вы дома! Я рядом. Поедемте, я вам покажу один интересный дом старой Москвы.

И она в первый раз разозлилась на него, что он ни разу не пригласил ее в ресторан и не сказал: «Зайдемте ко мне в гости». Она бы, конечно, согласилась, но не сразу, не сразу. И пусть бы он даже сказал ей, колеблющейся, зоновскую пошлую фразу. Был у нее такой пациент, Зонов, любил повторять: «От счастья своего отказываетесь?..» Пусть так бы и сказал, и она бы простила ему все, все, все...

История, которую Он рассказал ей по дороге от Ново-Басманнои улицы до Патриарших прудов, была такова.

Жил в старой Москве задолго до революции человек, не то чтобы богатый и не то чтобы бедный. Вероятно, дворянин, помещик, и, вероятно, разорившийся. Однажды на балу он познакомился с красавицей, тоже, вероятно, дворянкой и дочерью, вероятно, разорившихся помещиков. Вскоре он сделал ей предложение. Она согласилась, но поставила условие: жить будем в Москве. А в Москве он останавливался в гостиницах. «Продайте поместье, – приказала она, – и постройте дом». Он так и сделал: продал свое полуразвалившееся поместье и заказал архитектору дом, не то чтобы богатый на вид, но и не бедный. Архитектор составил смету, и оказалось, что денег, вырученных от продажи имения, хватит на постройку дома и его обстановку, но только и всего. Дом был готов ко дню свадьбы, и молодые прямо из церкви, что у Никитских ворот, где венчался Пушкин, поехали в свое гнездышко. Каков же был ужас невесты, когда, выйдя из кареты, она увидела, что дом, ну, как есть, но совершенно не такой, каким она его себе представляла: дом был без колонн. Невеста тут же на улице при родных и посторонних закатила жениху истерику. Она сжимала свои прелестные маленькие ручки в кулачки и шептала, всхлипывая:

«Почему без колонн?! Хочу колонны!» И, спрятавшись в карету, укатила домой к родителям.

Совершенно убитый жених помчался к архитектору. Архитектор сказал: «Давайте деньги – будут колонны ».

Жених побежал занимать деньги. Сколько-то... чего-то... где-то... у кого-то наскреб... и в результате на стене дома появились колонны и даже с барельефом...

– А теперь можете полюбоваться этим домом и этими колоннами, – сказал Он, останавливая машину возле Патриарших прудов и открывая дверцу. – И если все было не совсем так – да простит меня бог...