Главный ход

– А чего понимать? Не знаешь, что такое главный ход?

«Главный ход» на языке железнодорожников – это самая ответственная магистраль.

– Знаю, – сказал Виктор. – Но ведь у нас так не делалось. Один участок толком не освоил – и сразу на главный.

– Не делалось, так будет делаться.

– Нет, я повременю. Такая ответственность... Опыта надо набраться, – неуверенно сказал Виктор.

– Мне половинчатые машинисты не нужны, – жестко обрезал Тарасов. – Наша колонна должна ездить везде. Никаких скидок. Иначе и заводиться не стоило...

Ох, как это непросто – принять правильное решение в важном деле. Кажется, никогда еще Виктор не испытывал таких сомнений, какие охватили его теперь. С одной стороны, кто-то должен пойти против старой традиции, но с другой – если не освоит он главный ход, сколько разговоров потом будет. Да и все по-старому может остаться. Противников-то у тарасовской идеи хватает...

Виктор пошел к начальнику депо посоветоваться. Зайцев выслушал, подумал, медленно сказал:

– Тебя никто, Виктор, не неволит. Я распоряжусь, чтобы за тобой ковдорское направление оставили... Будем искать другого парня, который решится пойти на главный ход. Тогда за ним и другие пойдут.

Виктор опешил. После долгого молчания обронил:

– Вы пока ничего Тарасову не говорите. Мне подумать еще надо. Все-таки 25 локомотивных бригад за моей спиной будут стоять. Не шутка...

Виктор пришел в депо утром. Сразу нее разыскал Юрия Петровича.

– Согласен!

– Дело, – улыбнулся Тарасов. – Я так и думал, что не сдрейфишь. С кем хочешь ездить? Выбирай любого машиниста.

Бурашников выбрал своего тезку – Сафронова. Этот Сафронов – талантливый машинист: немного старше Бурашникова, а локомотив водит уже три года.

Стали два Виктора вместе ездить на линии Кандалакша – Лоухи. Перегон этот не подарок. Профиль здесь такой: подъемы, спуски, кривые – полный «букет» трудностей. Но Сафронов, с которым Бурашников сразу нашел общий язык, оказался способным учителем, и Виктор довольно скоро стал ездить за машиниста.

Но главные испытания были впереди. Через месяц «подбили бабки», и вышло не очень-то ладно. Бурашников и норму дизельного топлива перерасходовал и заданную техническую скорость не выдерживал в рейсах.

Впрямую Виктору никто не сказал о неудаче. Успокаивали даже: «Москва не сразу строилась». Но Виктору от этого легче не было. Он понимал – за ним сейчас пристально наблюдает все депо. За его ошибки вся комсомольско-молодежная колонна может поплатиться. Ведь она только-только начинает становиться на ноги.

Дальше дело пошло не лучше. И второй месяц самостоятельной работы Бурашникова не дал положительных сдвигов: опять нет скорости, опять пережог топлива.

Тарасов сам пошел в рейс с бригадой Виктора. На первый взгляд Бурашников все правильно выполнял. Но опытный взгляд машиниста-инструктора отметил, что Виктор на мелочах многое теряет. Когда они вернулись в депо, Юрий Петрович спросил: