Шевченко до последнего времени был начальником крупнейшего на стройке Западно - Сибирского монтажного управления треста «Сибметаллургмонтаж». Тертышников – начальник смежного управления в том же тресте. Михасенок – директор объединения ремонтно-механических заводов управления «Сибметаллургстрой». Поздеев – начальник цеха водоснабжения Запсиба. Шклянко – заместитель главного инженера управления «Тзцстрой».

Но разве недавно еще Шевченко и Тертышников не крутили гайки в одной и той же монтажной бригаде? Разве не слесарил Михасенок? Не стоял за токарным станком Поздеев? Не клал кирпичи Шклянко?

А за уши их никто не тянул, и родной дядя, если у кого он имелся, решительно никакого влияния на судьбу племянника не мог оказать по той простой причине, что находился где-либо очень далеко и был или ездовым в кубанском колхозе, или рыбаком в поморской артели.

Эти ребята на стройку приехали после армии – почти все в том самом гвардейском эшелоне. У каждого за плечами была только десятилетка, но тут они не только работали, но и упорно учились. Все они старые мои товарищи, и я хорошо знаю, как им все доставалось и чего стоило, потому что, живя рядом, невольно задумывался иногда: а я смог бы?

То, что сегодня я скучаю по ним, что приезжаю к ним на Запсиб душу отвести, – это одно, а другое, что судьбы их для меня, литератора, стали действительно чем-то очень важным, потому что нахожу в них выражение и яркого народного характера и крепкой рабочей закваски, так же, как нахожу подтверждение некоторым социальным истинам, без веры в которые жить бы стало много трудней.

В биографиях у всех этих парней есть одна общая строка: все они были комсоргами.

Времена тогда переживал Запсиб трудные, и вечером собирались, чтобы договориться, как и что написать в высокие инстанции. Белому, конечно, ни слова, чтобы ему, чего доброго, не досталось... Ходили с лицами, озабоченными высокой думой о судьбах того самого «первенца третьей металлургической базы на востоке страны», и неожиданными казались тогда простоватые вопросы секретаря парткома:

– А ты, комсорг, слушай, давно пел? Нет, не тогда, когда квартиру получил, не на новоселье, это ясно, а так, с ребятами?

Только потом уже многие из нас стали понимать и цену его терпеливому спокойствию и многим другим вещам, только потом вдруг заметили, что все то время, когда работали рядом, он и наставлял, и опекал тех, кто был на полтора десятка лет моложе, и помогал советом, таким ненавязчивым, что часто он казался собственным твоим решением. И помогал он всем этим ребятам потом, когда они ушли из комсомола, незримо над ними шефствовал и часто, если кто-то вдруг пропадал из виду, такого разыскивал, чтобы и поговорить и, может быть, поддержать...

Тогда, на кухне, когда он, уже весело щурясь, называл имена моих друзей, когда напоминал какие-то детали из их судеб, когда мне, хорошо это знавшему, принимался вдруг горячо доказывать, чего эти «наши хлопцы» стоят, я впервые подумал, что тут, на Запсибе, среди бесконечной работы, среди всеобщих забот и суеты происходит очень непростая штука: люди, не связанные узами родства, перенимают друг у друга что-то важное, кровно продолжают, если хотите, друг друга...

Думал ли когда-нибудь об этом он сам? Знает ли?

Мне очень захотелось рассказать ему, как прошлым летом я неожиданно встретил в Москве Женю Подчасова, бывшего комсорга каменщиков, который теперь работает в Белгороде. Вместе мы позвонили Карижскому, решили, надо собраться, и вечером на квартиру к нему стали сходиться наши «старики».

Пришел бывший главный механик ЖКК Юрий Лейбензон с женой, тоже нашей, с Антоновки, пришел Витя Клинов, бывший бетонщик, бывший бригадный комсорг – ребята, которые работали с ним рядом, звали его Комиссаром.

Потом сидели мы за столом, Лейбензон настроил гитару, и мы спели ту песню, которая когда-то была нашей самой любимой, годы летят, наши лучшие годы, как птицы, летят, и некогда нам оглянуться назад...

Потом поднял руку Витя Клинов, попросил тишины, стал говорить. Складно стал говорить, ему по штату положено: работает нынче в Центральном Комитете ВЛКСМ.

Сказал, что хочет отметить заслуги секретаря Москворецкого райкома партии города Москвы товарища Владислава Григорьевича Карижского перед комсомолом Антоновской площадки. Подчеркнул, что сам он очень многому у товарища Карижского научился...

Эх, братцы! Где те прекрасные времена?!

Однажды Славка сказал, что в воскресенье надо сделать одну непыльную работенку: для очередной партии приезжающих на стройку демобилизованных разнести по комнатам нового общежития и расставить полторы сотни железных кроватей. А хлопцы наши то ли не так что поняли, а то ли что перепутали.

Посидели мы со Славкой в комитете, полчаса подождали, и он сказал:

– Пошли, мальчишка!

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• 7
• 8
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.