Это супруга ткацкого подмастерья Сумкова, - а сама она ватерщица. У ней пятеро. А шестым тяжелая ходит.

Посмотрела на нее Лизавета. У Сумке - вой на лице - земля, и «порог выше каменки». Жарит на огромной сковороде Сумкова «на всех своих» картошку и воды подливает: горе!

Тут у Лизаветы - хотя и молода - вдруг губы звездочкой свело. «Неужели и я такая буду?!» - верно, вопрос у ней явился, и ответило сердце:

- Будешь. Несомненно! Лизавета ничего Сумковой не возразила, сдержалась. Тогда, промедля минуту, другая женщина, стряхивая с шумовки пену в поганое ведро:

- А то скинут - да весь век без брюха и обходятся. Мы роди, а она будет всю жизнь фокстрот плясать.

Тут Лизавета вскипела.

- Эх, несчастные вы, товарищи!

И ушла в свою комнату, как бы за лавровым листом. Конечно, тихонько там поплакала. Возвратясь, кинула в суп два лавровых листочка и слышит такую речь.

- Ты, Степанида Ивановна, не покупай простяка - опять в кооператив привезли с известкой; купи двойной очищенной.

- В четвертях - то нету ее.

- Мало что нету. Покупай хоть в половинках - мера виднее.

- А отколь денег в залог за посуду взять? На одну посуду в половинках червонца мало.

- Тогда бери, шут с ним, простака.

- А на закуску - астраханских сельдей, что ли взять...

- Возьми. Колбаски что ли еще гамбургской...

- Булок - то по одной на брата не хватит? Надысь мало показалось. Черного брать?

- Куда его!

- Ребятам карамели мягкой купить?

- Зачем мягкой. Твердая спорее. Твердой бери.

3

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• 7
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.