– Охотно верю. Сдается мне, что я еще превращу вашу жизнь в ад, а мое чутье редко подводит меня. Что вы делали вчера ночью? У вас есть алиби?
– Само собой разумеется, сэр. – Фишер вновь предстал почтенным, сдержанным дворецким. – Эту ночь я провел в своей постели с горничной Розой. Она может это подтвердить. А если вы не верите, то тому есть еще одно доказательство.
– Какое же?
– У Розы падают волосы, и, если вы осмотрите подушку и постель, вы определенно найдете там, как это уже не раз бывало, несколько чужих волос.
Ответ был явно издевательским, но вместо того, чтобы рявкнуть на Фишера, инспектор добродушно сказал:
– Что же, это можно учесть. Что вы торчите как пень, садитесь. Но только, пожалуйста, без выкрутас и так, чтобы не был слышен хруст ваших суставов.
Фишер присел на край стула.
– Ну, а теперь рассказывайте. Что вы заметили этой ночью?
– Вы, наверное, уже знаете, что леди Торп и доктор Эванс хорошо понимали друг друга, – начал Фишер. – Она интересовалась его изобретениями. Он планировал перестроить и некоторые другие помещения замка под свою лабораторию.
– Вы хотите сказать, что они были единомышленниками?
– Делать выводы я предоставляю вам, сэр.
– Зачем вы вчера вечером подслушивали под дверью леди Торп?
– Я не подслушивал, а хотел лишь сообщить, что этот музейный экспонат, полковник, втихую пьет ее виски. Но я услышал, что миледи и доктор Эванс оживленно разговаривают. Были слышны обрывки фраз: «...это не должно было случиться... атрофия мозга... лежали бы на кладбище рядом друг с другом...»
Бейли задумался и неожиданно отпустил Фишера без дальнейших вопросов.
Когда инспектор остался один, на его лице не осталось и следа от обычной жизнерадостности. Он выглядел усталым и изможденным.
Бейли размышлял, не пригласить ли ему полковника и бывшую начальницу почты. Затем он тяжело поднялся, с печальным видом вышел из библиотеки и направился по лестнице на второй этаж.
Декстер сидел за столом. Напротив него в кресле-качалке разместилась Стелла Грэди.
Комната была увешана и заставлена картинами, кубками, фотографиями и грамотами из славного прошлого полковника. На одной из пожелтевших фотографий был запечатлен воспитанник Гарвардского университета, на другой – победитель турнира по гольфу. Два серебряных и хрустальных кубка говорили о том, что Декстер был отличным жокеем. Но больше всего фотографий было из периода двадцатилетней службы в армии. Где бы ни было – в джунглях, пустыне или у стен форта, – Декстер везде стоял или сидел в центре группы молодых офицеров, и в его осанке проглядывало превосходство над другими, любовь командовать, подчинять себе окружающих. И вместе с тем полное отсутствие мысли выражала его улыбающаяся, тщеславная физиономия.
Усмехнувшись и издав при этом звук, который можно было равно расценить как приветствие или рычание злого бульдога, Бейли сделал жест, который должен был показать полковнику, что он о нем думает. Затем инспектор молча взял со стола коньячную рюмку и понюхал.
– Это и есть виски, которое вы украли из
В 11-м номере читайте о видном государственном деятеле XIXвека графе Александре Христофоровиче Бенкендорфе, о жизни и творчестве замечательного режиссера Киры Муратовой, о друге Льва Толстого, хранительнице его наследия Софье Александровне Стахович, новый остросюжетный роман Екатерины Марковой «Плакальщица» и многое другое.