- Я уже двадцать лет Клава, - и сразу пожалела, что сказала это: слова были совсем не те, которые хотелось сказать.
Андрей сделал вид, что обиделся, и пошёл в другую сторону Тогда она остановилась и негромко позвала:
- Андрей!...
Он быстро повернулся, смеясь:
- Я уже двадцать три года Андрей! Клава тоже рассмеялась и сказала:
- Бессовестный, я уже два часа по саду хожу! Андрей растерянно потрогал ладонью потный лоб.
- Лимоны в оранжерее зацвели... Хочешь, покажу? Клава помедлила и взяла из его рук ножницы.
- Потом... Мне теперь уже некогда, Андрюша. Нужно маме кое - что по дому помочь... А ты приходи вечером в Дом культуры. Там сегодня танцы... - она позвенела ножницами.
Он не ответил. Набежал ветерок, нежно затрепетали цветы, и белые яблони чуть качнулись, словно вздохнули. Клава поёжилась.
- Что это, вроде похолодало? Правда? Смотри, у меня даже гусиная кожа на руках появилась... Так ты придёшь танцевать, Анд|рюша?
Он помедлил.
- Не знаю... Погода, понимаешь, мне не нравится.
- При чём тут погода, Андрюша? - у неё дрогнули губы. - Скажи, не хочешь просто, и всё тут...
- Да нет же, Клава! - быстро и почти испуганно сказал Андрей. - Но ведь дело - то важное.
- Ты меня не агитируй. Дела у всех важные, но все и работают и веселятся, а ты... как жук, в земле закопался!
- Да я же не против, Клава, только вот погода. Вдруг заморозок! - Он обвёл глазами цветущие деревья и улыбнулся: - Ты посмотри, сколько яблок будет! Тонны!
- Ты придёшь в Дом культуры? Андрей нахмурился.
- Я танцую плохо.
- Что же, ты был в техникуме и не выучился?
- Я не танцам учиться ездил, а делу...
В 11-м номере читайте о видном государственном деятеле XIXвека графе Александре Христофоровиче Бенкендорфе, о жизни и творчестве замечательного режиссера Киры Муратовой, о друге Льва Толстого, хранительнице его наследия Софье Александровне Стахович, новый остросюжетный роман Екатерины Марковой «Плакальщица» и многое другое.