Убийство провокатора

Семен Сибиряков| опубликовано в номере №18, ноябрь 1924
  • В закладки
  • Вставить в блог

- Держится неестественно...

- А как же понять - то, что просится к нам?

- Это нарочно, для отвода глаз.

Самуил Ройх постучался в дверь и, когда надзиратель отложил, поспешно вышел. Берков, Сафьян и Иоселевич ждали от него доказательств.

- Вот что, товарищи, - предложил Сибов: - Дело серьезное, необходимо срочно общее собрание. По 21 ст. его выпустят скоро. - Он вызнает у нас, что ему надо, и улизнет неожиданно.

Предложение было принято. Решено было на следующий день собраться всем в нижней башне и пригласив из корпуса для представительства Ив. Катовского учинить суд над Гофманом, и вызвать его под каким - либо предлогом для дачи показаний.

В этот день мы с Гофманом несколько раз встречались, идя на прогулку. Он, стоя под навесом на лестнице, ведущей в дворянский коридор, провожал нас милой, но явно деланной улыбкой. Когда мы возвращались с прогулки, мы снова увидели его под навесом разговаривающим с Францкевичем. Проходя, мы слышали, как он просил начальника тюрьмы о своем переводе к нам.

М. Сибов присоединился к его просьбе и, после настояний, начальник тюрьмы обещал подумать.

И было о чем ему задуматься. У него было предписание жандармского правления держать Гофмана изолированным. По прибытии Гофмана в тюрьму, последний просил не сажать его вместе с политическими, но после встречи с Сибовым он сам начал проситься к ним, положим, что для вида, рассуждал Францкевич. К чему же настояния?

После ухода Сибова и возвращения Гофмана в камеру он присылает ему с парашником закрытое письмо, в коем просит не сажать к политическим, и после этого в поднавес опять вместе со старостой хлопочет - переведите и только. Но только я ушел к себе, как снова письмо: ради бога не переводите.

- Тьфу, черт побери! Снял шапку, отер лоб Францкевич, - быть беде.

А беда, которой он боялся, готовилась...

Самуил Ройх, по уходе Гофмана из камеры, спустился в поднавес и, отыскав уголовного парашника, обслуживающего дворянский коридор, хитрого молдаванина, пообещал ему кое - что дать, если он будет присматривать за Гофманом, и обо всех его действиях передавать. Парашник обещал. К вечеру Самуил Ройх принес мне, а потом остальным весть, что парашник два раза передавал от Гофмана по запечатанному конверту начальнику тюрьмы, и хотя неизвестно было содержание их, но стало очевидным, что какая - то связь с начальством, недостойная революционера, у Гофмана есть.

С нетерпением стали ждать следующего суда над провокатором. На следующий день Катовский из корпуса добился права посещения политических. Мы пользовались завоеванным правом свободного перехода из верхней башни в нижнюю и постепенно все собрались внизу. Надзиратели, Бадеев и старичок бывший жандарм, привыкшие к нашим переходам, не обратили на это внимания и, когда явился Гофман, приглашенный так, между прочим, Сибовым, он застал всех в сборе.

Инстинктивно он почувствовал, что это не спроста, что это суд. Пятиться назад было поздно. Веки часто замигали, когда Сибов объявил ему, что ввиду того, что на воле циркулируют слухи о его, якобы, соприкосновении с охранкой, товарищи решили дать ему возможность реабилитироваться.

- Прошу вас присесть и отвечать на задаваемые вам вопросы, - заключил Сибов.

Поблагодарив за предложение присесть, Гофман изъявил готовность отвечать на все вопросы и, после трех - четырех перекрестных вопросов, поставленных прямо, вообразив, что нам, видимо, многое известно, вынужден был сознаться, что он действительно связан с приставом Хаджи - Коли и с другими, но что побудила его на этот шаг жажда мести за арестованных товарищей.

- Как вы первоначально связались?

- Я был арестован в тот же день, как арестовали Сафьяна, Ройх, Беркова и Иоселевича. Против меня не было улик. Хаджи - Коли предложил теня отпустить сейчас же. если я соглашусь состоять у него на службе. Обещал продвижение по службе, обещая познакомить меня с полицмейстером, губернатором. У меня вдруг созрел план отплатить за всех. Я обещал подумать. Хаджи - Коли меня отпустил, но ежедневно стал меня преследовать требованиями сообщить то одно, то другое. Я отделывался незнанием, обещался о расспрошенном разузнать, умышленно оттягивал время...

Стали задавать Гофману вопросы.

  • В закладки
  • Вставить в блог
Представьтесь Facebook Google Twitter или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.

В 4-м номере читайте о знаменитом иконописце Андрее Рублеве, о творчестве одного из наших режиссеров-фронтовиков Григория Чухрая, о выдающемся писателе Жюле Верне, о жизни и творчестве выдающейся советской российской балерины Марии Семеновой, о трагической судьбе художника Михаила Соколова, создававшего свои произведения в сталинском лагере, о нашем гениальном ученом-практике Сергее Павловиче Корллеве, окончание детектива Наталии Солдатовой «Дурочка из переулочка» и многое другое.



Виджет Архива Смены