– Так, так, – говорил врач. – Хорошо! Отлично! Теперь руки ему раздвигайте.
Зашуршало. Кто-то сдавленно прохрипел:
– Уйди! Ох ты, с-с-с-с...
И вдруг Любаша услышала тишину.
Дергаясь и топорща губы, человек полулежал, опираясь на локти. Он был в нательной, заскорузлой от пота рубашке. Любашу поразило его лицо – землистое, судорожное, с белыми глазами.
Потом она увидела врача: сдвинутые очки, изумленные брови. Врач стоял, держа на весу продолговатый кожаный мешочек. Медленно, как топленое масло, капал оттуда золотой песок. Песок плескался, позванивал, источал теплое мерцание.
– Отдай! – всхлипнул человек. – Убью...
У него заклокотало, вздулось горло. Он повалился на бок и затих, закатил зрачки.
– Вот это да!... – протянул Коля. – Килограммов семь, не меньше.
Федя сказал, запинаясь:
– Так вот почему он замерз вблизи села. Вот почему! Нарочно обходил. Людей боялся...
– Людей боялся! – сказала Любаша и вздрогнула. – Откуда это у него? – И снова мелкая, как с мороза, дрожь прошла по ее лицу.
– Что? Что? – заторопился Коля. – Известно откуда! С прииска унес...
– Ну, нет, вряд ли. – Прозоровский крутнул головой. – Просто намыл где-нибудь. Фарт где-нибудь попался.
Он помрачнел, выпятил губу.
– Вот так бывает, – сказал он. – Куда, кстати, этот фарт девать? Старательство запрещено, песок так просто не сбудешь... Не те времена. Не та Сибирь, давно уже не та!
– Ну уж как-нибудь! Догадается!
Коля жадно хлебнул махорочного дымка.
– Но мы-то, мы-то. Распинались тут, ссорились... А тут вон что. – Он оглянулся – доверительно, с улыбочкой.
– Не скули! – сказал Федя, щупая его взглядом. – Все зола! О другом бы подумал... Хозяюшка! – позвал он зычно. – Эй, хозяйка, принеси веник, надо подмести!
В 11-м номере читайте о видном государственном деятеле XIXвека графе Александре Христофоровиче Бенкендорфе, о жизни и творчестве замечательного режиссера Киры Муратовой, о друге Льва Толстого, хранительнице его наследия Софье Александровне Стахович, новый остросюжетный роман Екатерины Марковой «Плакальщица» и многое другое.