– Не надо, не надо! – закричала Любаша. Прыгающими пальцами схватила шофера за рукав.
– Что вы делаете!
Любаша говорила как в беспамятстве, задыхаясь, путаясь в словах:
– Что вы делаете! Ну вот, пожалуйста, возьмите мои часы. Что вы... Хорошие часы... разве можно!
Она сорвала с запястья часы, сунула их шоферу. На корявой его ладони ожило солнце.
– Золото! – сказал беловолосый, покосился на Федю. И сжал кулак. Сейчас же лежавший на лавке человек моргнул, слабо шевельнулся.
– Ладно, – сказал шофер. – Его не возьму: в кузове холодно, машина разболтана... Еду за врачом. Часа через полтора ждите.
И в дверях, придерживая на груди разорванную рубашку, сутуло обернулся:
– Ас тобой, Федька, еще будет разговор. Ты у меня покомандуешь... Я тебе еще прошлую историю попомню. Все попомню!
– В любую секунду! – ухмыльнулся Федя. Стукнула дверь.
– Черт знает что такое, – сказал Прозоровский. – Мелодрама какая-то...
– Тоже верно.
– Ничего я здесь не могу понять, – сказал, кривя губы, Коля. – Ничего! – Он оглядел избу. – Ничего я не могу понять...
Федя медленно вышел. Нашарил в сенцах кадушку. Долго пил, цедил ледяную жижу, поплевывал. Из-за притворенной двери сочились слова:
– Мне вообще не понятно, зачем нужно было давать? В конце концов можно было бы скинуться, договориться... Слышишь, Любаша?
– Ах, оставь.
– Да, но ведь это же мой подарок. Неужели для тебя не имеет никакого значения?
– Бросьте, Коля, – сказал приглушенно Прозоровский. – Какого черта?! Вы же прекрасно видели, как все получилось!
– А что? Они тут сводят старые счеты, а мы при чем?
– Но ты пойми: ведь некогда раздумывать. Ведь человек...
В 11-м номере читайте о видном государственном деятеле XIXвека графе Александре Христофоровиче Бенкендорфе, о жизни и творчестве замечательного режиссера Киры Муратовой, о друге Льва Толстого, хранительнице его наследия Софье Александровне Стахович, новый остросюжетный роман Екатерины Марковой «Плакальщица» и многое другое.