Конструктор Стечкин

– Микулин, я тебя устроил на работу. Будешь получать чудовищные деньги – 600 рублей в месяц!

Так, кроме главного теоретика, каким утвердили Стечкина, лаборатория обзавелась и главным конструктором. Вскоре с помощью Микулина Стечкин полностью сконструировал оригинальный бомбометатель своей системы.

А что же сбрасывать? Бомб-то еще не было.

Через Земский союз Жуковский объявил конкурс на зажигательную бомбу. Считали, что главной задачей авиации на лето должно стать уничтожение хлебных полей противника, чтобы заставить немцев голодать. И почти все ученики Жуковского стали изобретать бомбы.

Среди кружковцев неожиданно появился невысокий, плотный, черноволосый офицер, приехавший с фронта. До войны он был студентом инженерно-технического училища. И вот теперь он во дворе лаборатории рассказывал товарищам о своей идее: делать самолетные зажигательные стрелы. Рядом студент Микулин возился с пустым десятилитровым бидоном без дна. К нему припаивали двойное дно с порохом между стенками, наливали бензин, а в горлышко вставляли обыкновенный ружейный патрон, начиненный мелкой дробью. Бомбу эту придумал Микулин и патроны для нее тайком таскал у Жуковского. Сейчас он готовил очередную партию таких бомб для испытания. И в этот момент офицер, заинтересованно наблюдавший за его действиями, прервал свой рассказ и, обращаясь к Микулину, неожиданно произнес:

– Давайте знакомиться! – Он протянул руку. – Туполев Андрей.

1 января 1916 года, в 12 часов дня, Лебеденко вызвал к себе Микулина и, проделав с ним ту же процедуру подписки: «Обязуюсь ни в коем случае, никому и никогда...», – спросил:

– Александр Александрович, что вы думаете о колесе диаметром в десять метров?

– Это трехэтажный дом.

– Верно. Может ли такой дом «перейти» через глубокую яму метровой ширины?

– Да он просто не почувствует ее, так же как пролетка, когда она переезжает небольшую канавку!

– Так вот, – продолжал Лебеденко, – я придумал танк в виде трехколесного велосипеда, и два колеса у него будут диаметром по десять метров. Согласны ли вы взяться за разработку конструкции?

Микулин согласился, и вскоре они со Стечкиным сели за расчет и конструирование металлического чудовища, которое окрестили «Нетопырем».

По чертежам вырисовывалась огромная махина с башней, на двух больших колесах впереди и металлическом катке сзади, который должен был нести на себе треть веса конструкции. Танк строили в строгом секрете. Позже печать упоминала о боевой колеснице «капитана Н. Лебеденко и инженера А. Микулина». Только почему-то не всегда называли имя Стечкина, без которого был бы невозможен расчет «Нетопыря». Лебеденко же осуществлял организационное руководство строительством танка, в основном добывая финансы. Правда, и это было по тем временам не просто и заслуживает особого рассказа.

Когда проект полностью завершили, Лебеденко попросил сделать действующую модель танка. Стечкин и Микулин соорудили чудесную игрушку на трехсотмиллиметровых колесах. Зажигались лампочки, высовывались орудия. Модель ездила по лаборатории, преодолевая искусственные препятствия. Внутрь танка вделали граммофонную пружину, которую нужно было усердно заводить, и тогда игрушка могла ездить долго. Покрасили ее, колеса отникелировали – получилась модель невероятной красоты! Лебеденко велел сделать для нее дорогой, красного дерева ящик с посеребренными и позолоченными застежками. И в один прекрасный день «Бархатный кот», как называли Николая Николаевича сотрудники за вкрадчивые манеры, бархатные подстриженные усы и дивные, всегда улыбающиеся глаза, собрался в путь-дорогу. Он нарядился в великолепный черный фрак, нацепил на лацкан что-то вроде орденка на красной ленточке (где-то раздобыл по случаю), захватил с собой шкатулку с моделью и отправился в Петербург » князю Львову, председателю «земгусаров», как называли в лаборатории Земский союз. Выслушав Лебеденко, Львов позвонил военному министру и сказал, что появился изобретатель, который решит исход войны в три дня. Министр немедленно приехал, посмотрел модель, что-то промычал, но взять на себя ответственность не решился:

– Надо показать государю.

Об этом-то и мечтал Лебеденко! Получив разрешение на высочайшую аудиенцию, он вновь облачился в свой черный фрак с никому не ведомым отличием на лацкане, напомадил усы и двинулся с моделью во дворец. Царь принял Николая Николаевича одного, «без лишних глаз и ушей», и тут-то «Бархатный кот» понес ему турусы на колесах! Он артистично обрисовал устройство модели, упирая на достоинства, завел ее и подготовил к самому главному эффекту, который был тщательно отрепетирован в лаборатории:

– А сейчас, ваше величество, я вам покажу проходимость моего танка!

И, надо сказать, «проходимость» модели показалась столь же высокой, как и проходимость самого Лебеденко. В кабинете стоял шкаф с толстенными томами «Сводов законов Российской империи». Николай Николаевич расположил их на паркете и пустил модель. Танк запросто прошел через все книги, и царю это до того понравилось, что он сел на ковер и полчаса забавлялся невиданной игрушкой. А Лебеденко, усиливая эффект, в это время мурлыкал над императором:

– Кроме того, ваше величество, мой танк можно сделать на плаву, что позволит не только за три дня закончить войну с неприятелем, но и в считанные часы, – продолжал он, памятуя заветную мечту самодержца, – да, да, в считанные часы взять Босфор и Дарданеллы! – И «Кот» зажмурился от