Клещ

Клещ

– Времени сколько?

Вадька глянул на часы и с прежним гонором сказал:

– Шесть без четверти, старик.

Уселся на чурку около стола и снял башмаки.

– Тоска тут у вас. Платформа не выдерживает.

– На смену готовься. В ночь пойдем, – буркнул Ганькин.

– Мне смокинг в порядок привести надо...

– Хорош балабонить! – прервал его Ганькин. – Если работать приехал – переодевайся!

...На буровой двое мужиков колотили кувалдами подвешенную на тросе трубу – выбивали керн. Один из них, увидев Ганькина с Вадькой, бросил кувалду и облегченно сказал:

– Вот и смена пришла.

Ганькин деловито обошел станок, потрогал рычаги, ручки, сосчитал стоявшие в кучке трубы, спросил коротко:

– Сколько?

– Сорок, – ответил тот же мужик. – Рыхлятина кончилась, коренные идут. А кого это ты привел? – спросил он, разглядывая Вадьку.

– Вадим Стариков. Помбур второго разряда, – серьезно объяснил Ганькин.

– Старухин, – с достоинством поправил Вадька.

– А чего он, как на бал, явился? – полюбопытствовал мужик. .

– А для меня работа – праздник, – лихо отпарировал Вадька.

Мужики довольно рассмеялись.

Работа не заставила себя ждать, и тут Вадькина романтическая приподнятость схлынула.

Ганькин стоял за рычагами, то и дело визжал трос, тарахтел дизель, станок дрожал, а Вадька здоровым ключом закручивал трубы, и, как только очередная труба скрывалась в скважине, его обдавало тугой струей раствора. Вадька отпрыгивал, пытался грязными руками почистить одежду, но Ганькин взмахом головы показывал, чтобы он крутил трубу, и Вадька крутил, испуганно поглядывая в единственный глаз напарника. И за все время ни разу не остановились, не перекурили. Вадька суетился, не зная, что делать, какой взять ключ, в какую сторону крутить. Ключ был скользким от раствора, и доски под ногами – тоже, а пучок труб убывал медленно, и элеватор бегал вверх-вниз, норовя стукнуть по голове. Невозмутимый Ганькин словно не замечал этого и время от времени, когда Вадька заходил в тупик, коротко, одним словом, объяснял, что делать.