Если ты бригадир

Пот катил градом уже не только по спине, а и по лицу, по рукам, по всему телу. Рубашка промокла, будто ее окунули в воду.

Надолго запомнилась Пащенко злополучная эта смена. Ну, а результат? Неделя-другая миновали без приключений. Мы все смотрели на Пащенко, не узнавая. И как ни удивительно, на очередном бригадном собрании Пащенко неожиданно для всех, по собственной воле, дал слово, что больше не будет подводить бригаду. Верно говорят: кривое дерево рубанок выправляет, плохого человека – народ.

Но если Владимир Пащенко дал и сдержал слово, то этого нельзя было сказать про Ивана Огнева. Он все хитрил, увертывался, заявляя о том, что собирается увольняться, поэтому и работает плохо. Не знаю, правильно ли я поступал как бригадир, но действовал так. В течение рабочей смены фиксировал все нарушения, допущенные Огневым, а в конце смены собирал бригаду, и мы все вместе вели с ним беседу. Ужасно злило это Огнева. Как-то во время одной беседы Огнев сказал нелестные слова в адрес всей бригады. Но ребята оказались молодцами. Строго, по-рабочему выложили ему то, что он заслужил. Легко стало у меня на душе. Главное было достигнуто – бригада сплочена. Больше всего меня радовало то, что и Владимир Пащенко ополчился на Огнева.

...Третий месяц работал я бригадиром в новом коллективе. Дело не во всем клеилось. Хромали технико-экономические показатели. Где тут упущения? С карандашом в руках стал вчитываться в производственный дневник бригады. Что же обнаружилось? По небрежности разбили более ста стержней. Еще сто сорок шесть у нас забраковали сменщики. Семьдесят отлитых труб пошло в брак по разностенности верха трубы, на две больше – по газовым раковинам. Всего я в тот раз «нашел» около двух тысяч потерянных бригадой рублей. Целый клад! И выбросили мы его сами, из-за своего пренебрежительного отношения к расчету, из-за своей неаккуратности.

Лишь спустя некоторое время, после долгих наблюдений и размышлений, я увидел, даже скорее почувствовал, казалось бы, простую истину: ключ к экономической эффективности – на рабочем месте. Мне стало ясно: как бы нас ни ругали, как бы ни мудрствовали экономисты, какие бы операции ни проводила коммерческая служба, но если рабочее место оказывается в руках нерадивых, даже просто допускающих небрежность в работе людей, хороших результатов не добиться.

Пришлось столкнуться с подшивщиком стержня раструба Иваном Зкжиным. Он много лет проработал в цехе. Числился среди тех, на кого иногда призывают равняться. Да и сам я не раз с затаенной завистью наблюдал за работой этого высококвалифицированного рабочего. Но и он оказался не без греха. Нет-нет, да и допустит брак в работе. Пришлось послушать его на бригадном собрании. После откровенного, прямо скажу, нелицеприятного разговора Зюкин... обиделся. А ведь сказали ему справедливые слова. Завод-то ведь наш, общий, и дело мы делаем общее.

И только после смены Зюкин сказал мне:

— А все же правильно вы меня помыли, хорошей мочалкой спинку потерли.

— Ну что же, – отвечаю, – с легким паром!

Сейчас я с полным основанием могу сказать, что лучшим средством воспитания рабочих является бригадное собрание. Раньше, бывало, мы считали, что лишение премии за брак в работе действует всего сильнее. Но оказалось, что бригадный суд куда могущественней!

Нельзя скидывать со счетов и повседневное воспитание на рабочем месте. Чаще всего этого требуют новички. Не сразу, конечно, становится ясным, что угнетать, а что возбуждать в душе человеческой. Подведешь, бывает, парня, допустившего брак, к трубе и объясняешь, что она прошла через тысячи рук. В ее производстве участвовали, мол, и горняки, и машиностроители, и энергетики, и химики, и даже лесозаготовители. Все старались. А один труболитейщик взял да и выбросил их труд на свалку. Послушает паренек и скажет:

– Добро, теперь буду следить в оба.

Пришел как-то к нам в бригаду новичок – Виктор Умкин. Смотрим, парень вроде смышленый. Только один порок: работу делал так – стук-грюк, лишь бы с рук.

– Э, да ты, парень, похоже, легкой жизни ищешь! – напрямик сказали ему.

А он отвечает:

– Нужны мне ваши граммы- килограммы! Я дома копейки за деньги не считаю. Тоже мне, расчетливые на шлись, аккуратисты. Ну, хотя бы деньги считали, а то чугун, вон его на шихтовом дворе целые горы, чего его экономить.

Не понравились наши порядки и требования Умкину. Уволился из цеха.

Мы, разумеется, обошлись без него. Вроде бы и не стоило вспоминать об этом маленьком эпизоде из жизни бригады. Но почему же он нет-нет да придет на память?

А вот вдумайтесь-ка! Великое дело мы делаем – создаем материально-техническую базу коммунизма. Для этого мало норму выполнять и довольствоваться ста процентами плана, сейчас надо трудиться с полной отдачей, проявлять смекалку, беречь каждую народную копейку. И люди нашей бригады всей душой работе отдаются. И что особенно радует – рядом с нами большинство таких, как Дементьева. Но есть и подобные Умкину. Подумаешь иной раз, вот вырос человек, длинные волосы отрастил, модные костюмы носит, а работать, как того требует коллектив, общество, не хочет. Просто сорняк какой-то.

Однажды мы больше часа проспорили на эту тему. И вот к какому выводу пришли. В некоторых семьях допускают серьезную ошибку. С малых лет твердят маленькому человеку, когда он пошел в школу: «Учись, чтобы, когда вырастешь, не работать на грязной работе». Вот где корень зла! Под воздействием такого воспитания «дитё» учится. Носит положительные оценки. Успешная учеба приводит родителей в восторг, чего чадо ни потребует – они тут же выполняют. Растет молодой человек, не зная, как складывается бюджет его семьи, сколько стоит одежда, которую он носит. А относится к ней небрежно. В случае чего мама с папой новую купят. Не здесь ли зарождается безразличное отношение к народному добру?