Говорливый студеный родник, пробив склон небольшой горы, протекал посередине аула, щедро наполнял все арыки прозрачной водой и широко растекался вдали, в сизой степи. Аул Кайрак, обосновавшийся у благодатного источника, разумеется, никогда не испытывал нужды в воде. Ею искони пользовались кому как приходило в голову: поливали сады и огороды, отводили в любом месте канавки и месили глину на саман, а иные даже купали в ней мелкий скот. Коли воды оказалось вдоволь, гусей и уток развелось в ауле видимо-невидимо.

Пять лет тому назад совхозное руководство решило засеять широкую равнину за аулом клевером. Весть эта была встречена всеми сочувственно. «Ну и правильно, – рассудили аульчане, – не пропадать же добру. А лишний корм скоту не помеха». Так же вполне благосклонно отнеслись в ауле и к другой вести – о том, что поливальщиком клеверного поля назначен Жаманкул. «Ну, что ж, – поговаривали аульчане. – Кому же еще поливать поле, как не Жаманкулу? Директором совхоза ему все равно не стать».

В первый же год клевер вырос на славу. Зеленое поле, распространявшее по всей округе душистый запах, восхищало не только скотину, но и людей.

До осени клевер косили четырежды. Возле совхозной фермы горой возвышались зеленые скирды, радуя сердца скотников. По всему району сразу заговорили о двухгодичном запасе. Жаманкул от неожиданной славы не чувствовал под собой ног. Его, принаряженного, горделивого, видели отныне все чаще на автобусной остановке. То он спешил на центральную усадьбу, то в район на какое-нибудь совещание. В районной газете появилось несколько заметок с его портретом. «Взошла счастливая звезда Жаманкула», – говорили в ауле. Но счастью его никто не завидовал.

Беда подстерегла аул уже на следующий год. Ни с того ни с сего родник захирел. Оскудели вмиг обычно переполненные арыки. Люди встревожились, зароптали. Одни привычно обрушились на совхозное начальство. «Ишь умники! Позарились на крохотный родник. Клевера дармового захотелось. Небось, и без этого клевера совхозный скот не подох бы. Зато были бы с водой». Другие во всем обвиняли одного Жаманкула. «Это он трепанул на собрании, будто собирается косить нынче пять раз. Язык-то у него без костей, вот и мелет что попало. Мало, что ли, ему было прошлогоднего клевера?! Кто его, болтуна, за язык тянул? Посмотрим еще, сколько он накосит!»

Словом, наступили для беспечных кайрактинцев неспокойные времена.

И, казалось, один лишь Жаманкул спокойно занимался своим делом. С ранней весны пропадал он на клеверном поле. Чистил арыки. Правил кетменем канавки. И снова клевер взошел густо, дружно. До первого полива в ауле царили мир да благодать.

С первого полива все и началось. Однажды на поминках, где, как водится, собираются и стар и млад, Жаманкул, картинно прислонившись плечом к стене, достал из-за пазухи блокнот в черном блестящем коленкоре. Аульчане затихли, предчувствуя что-то неладное...

– Миряне! – торжественно начал Жаманкул и вскинул над головой толстый блокнот в черном коленкоре. – В этой книжке записаны все дома нашего аула. Предупреждаю: разнобою с водой отныне положен конец. Поливать сады теперь будем строго по очереди и лишь один раз в месяц. Поняли? Те времена, когда иные поливали с утра до вечера и превращали свои участки в пруд, ушли безвозвратно. На полив отводится ровно один час. Ни больше ни меньше. Не уложился в этот час – пеняй на себя. Вот так! А чтобы не было недоразумений и стычек, будем руководствоваться вот этими часиками... – И Жаманкул поднял над головой древние карманные часы величиной с блюдце на длинной темной цепочке.

Аульчане озабоченно молчали. Многие только сейчас смутно почувствовали, что с Жаманкулом шутки плохи. Никто в ауле не предполагал, что у этого тихони столь властный и крутой нрав.

Вскоре Жаманкул обрушил свой гнев на гусей и уток, мирно плававших в арыке.

– Клевер – культура благородная, нежная, – сказал он. – Нельзя его поливать грязной водой. Так что, почтенные, сокращайте-ка поголовье пернатых.

Сокращать так сокращать. В ауле все начали забивать гусей и уток. Казалось, был объявлен месячник по заготовке битой птицы. Правда, никто особенно не огорчался. Аульчане целый месяц только и делали, что лакомились нежной гусятиной и утятиной, а кое-кто из остряков, вытирая ладонью жирные губы, благодарил Жаманкула, по воле которого так долго пировал аул.

Потом Жаманкулу не понравилось, что горделивые молодки берут воду прямо из родника.

– Вы, товарищи бабы, вовсе не райские девы, что черпают живительную воду из источника Зем-зем. Вам ведь ничего не стоит споганить или затоптать родник. А вода из ключа и так еле сочится. Нечего вам туда шляться, гремя ведрами. Берите воду из арыка!

Языкастые бабы, которым палец в рот не клади, почему-то не осмеливались схлестнуться с Жаманкулом. Их только и хватило на то, чтобы проворчать что-то невнятное ему вслед.

Вот так нежданно-негаданно пятьдесят дворов кайрактинцев оказались в полной зависимости от поливальщика Жаманкула. Аульные аксакалы, обмениваясь новостями со сверстниками из других аулов, глубокомысленно говорили о духе Жаманкула, витающем отныне над Кайраком.

Между тем, поливальщик, познав вкус власти, уже не знал, к кому и как придраться. Теперь его приводила в ярость вода в ведрах и флягах у порога казвдого дома.

– Дай вам волю – вы каплю воды не пустите на клевер, – ворчал он на аульчан. – Это куда годится – у каждого входа по три ведра стоят! Сто пятьдесят ведер на один аул! Сколько земли можно поливать этой водой, представляете? Если вы не образумитесь, я распоряжусь, чтобы в магазинах не продавали больше ведер. Тогда посмотрю, как вы будете запасаться водой! Тогда, может, оставите родник в покое.

Аульчане от удивления только цокали языками да хватались за воротник и взывали к милости аллаха. Старики поговаривали: «Помяните наши слова, добром это не кончится». Кое-кто спешно вырыл во дворе колодец, предпочитая обходиться без привычной родниковой воды, лишь бы не иметь дело с не в меру ретивым поливальщиком.

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• 7
• 8
• 9
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.