В небольшом оконце был виден изгиб узкой улочки, по которой текла пестрая толпа горожан Вадо-Лигуре и шумливых иностранных моряков. Александр Петрович смотрел в окно, пил кофе и невольно вспоминал Одессу.

– Синьор капитане! Синьор!

Александр Петрович обернулся на

голос и увидел в руках хозяина магазина телефонную трубку.

– Моменто! – понятливо улыбнулся Александр Петрович и подошел к итальянцу; владелец магазина любил русских моряков, в них было что-то от итальянского характера – открытость, простота, сердечность, – и всегда широкой улыбкой приветствовал русских в своем магазинчике.

– Саша! – В трубке звучал голос капитана танкера Меркулова. – Ожидается шторм...

– Понятно. Выезжаю. – Александр Петрович быстро расплатился с хозяином, который, сочувствуя, покачал головой: мол, что поделаешь, море есть море, и проводил взглядом заспешившего из магазина русского моряка.

Было около семи вечера, 10 ноября.

Шторм налетел сплошным шквалом, в мгновение: порт Вадо-Лигуре придавила иссиня-черная туча, с северо-запада рвался на город ураганный ветер, шторм на море разыгрался до шести баллов. Корма танкера, как ни надежна была швартовка, заходила по волнам вверх-вниз, вправо-влево, швартовые концы натянулись как струны, гудели якорные тросы, и корма под напором урагана стала наваливаться на причал.

– Подобрать якоря! – Голос капитана Меркулова звучал сухо, напряженно.

– Есть подобрать якоря! – Боцман Бабенко приказал матросам слегка выбрать якорные концы на носу танкера.

Корма танкера под мощным натяжением швартовых тросов на мгновение словно зависла в воздухе. Но ураган продолжал давить, нейлоновые тросы хоть и пружинили, а все же давали небольшую растяжку, и корма вновь пошла на причал... «Если не отшвартоваться, может быть большая беда...» Казалось, эта мысль витала над всем экипажем. Но как отшвартовываться в таких условиях? Море бушует, волны с грохотом разбиваются о борт танкера. К тому же часть экипажа застряла на берегу – сильнейшая качка не позволила матросам перебраться на борт «Новороссийского партизана»: воистину шторм обрушился на порт Вадо-Лигуре в одно мгновение. И главное – неудобный причал для отшвартовки. На рейд в порту встали три дня назад, кормой строго перпендикулярно к причалу – нос, казалось, стрелой рвался в море. И вот теперь, выбирая якорные цепи на носу, экипаж как бы оттягивал корму от причала, иначе танкер мог навалиться на пирс и... Авария, которая произошла бы сейчас на причале, могла унести многие жизни, да и сам танкер мог затонуть: были случаи, когда судно гибло в нескольких метрах от пирса, и никто не в силах был емупомочь. А ведь на «Новороссийском партизане» остались невыкачанными еще десять-одиннадцать тысяч тонн нефти, – а ну, как взорвется такая махина?

– Экипажу занять свои места! Приготовиться к отшвартовке! – Капитан Меркулов принял твердое решение: отходить от причала в открытое море. – Старшему помощнику обеспечить. отшвартовку кормы!

– Есть обеспечить отшвартовку! – Александр Петрович Ушатый поправил на шее ремешок спикера – почти игрушечного транзистора, с помощью которого передавал команды, и твердым голосом приказал:

– Отдать швартовы!

На корме не хватало матросов, часть из них осталась на берегу, пришлось на ходу перестраивать налаженный до автоматизма ритм работы; хорошо, стармех Березкин выручил, послал на корму нескольких мотористов, хотя моторист – это, конечно, не палубный матрос: здесь, у кнехтов, работа иная, чем у машины, требует особых навыков и сноровки. И еще сложность заключалась в том, что концы тросов отдавали не на причале, как обычно, а здесь, на палубе; на каждом палубном кнехте, за который крепился трос, нужно было дать ход морским узлам-восьмеркам, чтобы трос, постепенно разматываясь с кнехтов, стравливался с палубы в воду. Танкер, освободившись от тросов и выбрав якоря, свободно ушел бы в море...

И вдруг старпом увидел, как на буксирном кнехте, по которому еще мгновение назад змеисто струился нейлоновый трос, заело одну из восьмерок. «Только бы не лопнул... – подумал Ушатый. – Иначе...» Сила натяжения настолько велика, что лопнувший трос своим свободным концом мог бы скосить, как бритвой, палубных матросов, – такое в мировой практике мореплавания случалось...

Ушатый буквально впился глазами в буксирный кнехт, еще надеясь в глубине души, что трос сам справится с запутавшимся узлом. Но нет, узел был мертв.

Старпом даже не задал себе вопроса: «Что делать?» Некогда было задавать вопросы. Он твердо знал: никто, кроме него, не видит беды. И послать кого-нибудь из мотористов к буксирному кнехту он тоже не мог – не мог рисковать жизнью матроса. Оставалось одно- – самому перерубить канат. Последствия он представлял: лично для него они могут быть страшные. Но он был опытным моряком, двадцать лет бороздил моря и океаны и знал, по какой невидимой линии должен стремительно полететь канат, если его перерубить топором. Он знал траекторию «выстрела» каната. Раздумывать было некогда. Он широко расставил ноги, левая нога – чуть впереди, правая – сзади, для упора, и топором, который всегда находился при кнехте, мощно ударил по нейлоновому концу...

В следующее же мгновение танкер оторвался от причала и, медленно набирая ход, устремился в открытое море...

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.