До сих пор не могу забыть, как голодала эта семья. Трапезы, часто нашли буквально трагический характер. Дети зорко следили друг за другом, чтобы все получили равные порции. Из - за голой кости происходили отчаянные драки. Крепко закрытый кухонный шкаф был однажды взломан. Так как виновник не признавался, то отец семейства отстегал ремнем троих старших детей.

После долгих поисков отчим нашел для нас квартиру и взялся за работу на дому. Поразительно, до чего он много трудился. Никогда не ложился спать раньше двенадцати часов ночи. Мать и я тоже не имели свободного времени. Помещение для работы было невероятно тесное. Мой маленький братишка Ганс целый день проводил в душной комнате. Неудивительно, что он вскоре ушел из этого мерзкого мира. Отчим уверял, что это была ловкая штука с его стороны.

Вскоре отчим опять лишился работы, и мы переехали в Легергайде. Это было большое село с целым рядом новых домов. Мы поселились в одном из таких домов. Отсюда до гавани было, по крайней мере, три часа ходьбы, «о я часто отправлялся туда с корзиной, чтобы купить на десять пфеннигов бракованной рыбы. В эти дни я возвращался домой поздно вечером, до смерти усталый.

Еще одно воспоминание сохранилось у меня о Легергайде. Там есть огромное свалочное место. Еженедельно мы набирали большой мешок старой обуви, которая нам служила топливом. Приходилось изрядно работать крючком, чтобы найти скрытые на свалке сокровища. Постепенно научаешься находить нужное при первом взгляде. Смотря по специальности, можно найти кости, железо, свинец, проволоку. Но для этого необходим наметанный глаз. Даже запах играет большую роль. Работе мешает конкуренция. Но мусорщики имеют различные специальности - одни собирают железо и не берут тряпок и костей, другие берут решительно все - старые зонтики, консервные коробки, тряпки и т. д.

В общем эта трудная работа дает очень малый заработок.

Отчим бросил свою обычную работу на табачной фабрике и нанялся на постройку новой гавани в Бремене. В связи с этим мы опять переехали на новое место и поселились в ужасном старом домишке. В гавани работа шла во - всю, днем и ночью. Когда отчим был в дневной смене, я относил ему туда обед. Благодаря этому я так же хорошо познакомился с бременской гаванью, как прежде с гамбургской.

Мне минуло одиннадцать лет. На моей обязанности лежало снабжение нашего хозяйства топливом. Три раза в неделю вместе с другими пролетарскими детишками отправлялся я «покупать четверть центнера угля у «Северо-немецкого Ллойда». Служащие в таможне и в гавани были против этого. Но уголь нужен был до - зарезу, и мы его брали украдкой. Вечером мы, малыши, пробирались на ту сторону таможенной границы, предусмотрительно обмотав мешок вокруг тела и медленно пробираясь вперед. Завидев врага, мы действовали решительно - шли напролом. Этот метод всегда приводил в ярость блюстителя порядка. Он прыгал направо и налево, чтобы поймать кого - нибудь из нас, но это ему редко удавалось. Я проявлял в этих случаях такую ловкость, что вскоре приобрел большое доверие товарищей. Вообще наш отряд считался лучшим. 6 - 8 человек быстро бросалось навстречу ошарашенному полицейскому. Впереди - двое наиболее отчаянных. Добежав до врага, один бросался налево, другой - направо. Преследовать было бесполезно: нас все равно никто догнать не мог.

Полицейский прекрасно знал, в чем дело. Если он хотел продолжать преследование, то отправлялся к месту, где лежал уголь. Мы обыкновенно сидели на вершине угольной кучи, но добраться до нас полицейскому и в голову не приходило. Частенько случалось нам таким образом сидеть часами, если мы знали, что нас караулят внизу.

Полиция не могла с нами оправиться, но все - таки вела упорную борьбу. Я убежден, что и сейчас там происходит то же самое. Пролетариям приходится самим добывать для себя уголь.

От таскания цемента на плечах у отчима с непривычки образовались раны. Вскоре он лишился работы. В это время родилась моя сестренка Лиззи.

Наш «кормилец» сунулся в Бремен и опять стал работать в качестве папиросника. В результате этой работы нам по почте пересылали три - четыре, редко семь марок. Тяжело было грызть солодовое кофе, когда другие в школе ели хлеб, намазанный маргарином. Во время перемены я собирал в большом бумажном мешке крошки будто бы «для моих голубей».

Однажды во время урока гимнастики учитель больно избил меня. Я это ощущал очень болезненно. Ведь ночью за неимением кроватей (они были в закладе) я плохо спал, мерз и к тому же отчаянно голодал. По всем этим причинам я ослабел, как мышь, и побои были особенно ощутительны. Матери я, конечно, ничего не рассказал. Она и так постоянно спрашивала, голоден ли я. Это делалось дли того, чтобы отдать мне свой последний кусок. Я энергично отказывался, хотя меня терзал собачий голод.

Истекал срок уплаты за наши кровати. Правила там были очень строгие, ничто не принималось во внимание. Я знал, что если наши кровати пропадут, мы уже не сможем купить новых. Для хозяйки решить такую проблему труднее, чем каким - нибудь генштабистам и ученым разрешить свои сложные вопросы.

Со слезами на глазах мать оказал мне:

- Если послезавтра мы получим деньга от отца, можно будет выкупить кровать, а на оставшиеся две кроны еще купить что - нибудь вкусное.

Две кроны на целую неделю! Когда за квартиру не уплачено за два месяца, когда ни булочник, ни бакалейщик больше не дают в долг!

До послезавтра я должен был что - нибудь придумать. Я, я...

Я взял мешок, в который обыкновенно складывал мусор, и отправился в путь.

Мать непременно хотела, чтобы я съел тарелку мучной похлебки на дорогу.

- Надоела эта противная похлебка!

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.