Яцек Йоахим. «Тихий субботний вечер»

– В комнате его нет! – раздался за моей спиной голос Станиславского. – Вероятно, он побежал туда, пока я заглядывал в кухню.

– Ушёл, – тупо произнес Вонский.

– Удрал, – спокойно уточнил я. – Оставайтесь здесь.

Открыв дверь, я выскочил из дома и остановился. Тьма – хоть глаз выколи. Включив фонарик, я подбежал к открытой калитке – на узкой дороге, ведущей в сторону шоссе, ни души. Внимательно осмотревшись вокруг, я вернулся в дом. Все уже находились в холле.

– Ну и что? – спросил Станиславский.

– Ничего. Разумеется, ничего. Ночь, темнота…

– Это он! – взвизгнула Людмила. – Я ни разу не видела его глаз. Всё сидел и пялился на меня, как на вещь…

– Если вы не видели его глаз, то почему считаете, что он на вас пялился? – спросил я. – Но побег, конечно, ставит его под подозрение.

– Всё ясно! – воскликнул Станиславский. – Он постарался скрыться, пока ещё есть время.

– Но зачем? – покрутила головой Ханка. – Зачем? Что ему даст этот побег?

– И я не понимаю, – признался я. – Против него не было никаких улик. А теперь…

– А может, какие-то улики есть, – вмешался Вонский. – Просто вы их не заметили… Может, Байбун не мог ждать до утра…

– Или хотел получить свободу действий… – медленно произнес я. – А кто поручится, что он не прячется где-то здесь, около дома… Или не собирается проникнуть внутрь…

Все тревожно обернулись в сторону веранды.

– Надо запереть дверь, – вскочил Вонский. – Разумеется, на всякий случай… Но с какой стати Байбуну здесь оставаться?

– Ладно, – согласился я. – Закройте дверь… Может, мы и в самом деле просмотрели что-то важное. Скоро начнёт светать. Тогда мы отправимся за помощью. А пока давайте не тратить времени зря. Чем позднее мы поймём, что тут произошло, тем больше шансов будет у Байбуна. Подождите меня тут…

Снова передо мной длинный, пустой, светлый коридор. Я вынул ключ от комнаты Клеменса, открыл дверь и остановился на пороге кабинета.

Глава VII

Подойдя к письменному столу, я уставился на листы бумаги, прикрытые старой газетой, и, не дотрагиваясь до перевёрнутого кресла, сдвинул её.

На первом листе мелким почерком был выписан целый перечень предметов: кирасы, ладанки, миниатюры, часы… Несомненно, это писал Клеменс. Внизу, во всю ширину листа, стояло: «Это только часть, только то, что удалось обнаружить. Полный список потерь едва ли удастся составить...» Второй лист содержал несколько адресов магазинов «Деса», на третьем виднелись только разные фигурки, зигзаги и каракули, которые обычно чертят машинально. Остальные листы были чистыми.

Я оставил их так, как они лежали. Эти заметки, приготовленные, вероятно, для меня, были частью документов того дела, которое Клеменс хотел мне передать. К сожалению, он не написал главного – того, что собирался сказать мне сам.