– И спрыгнул с крыши на землю, – снова усмехнулся Байбун. – А потом вернулся по воздуху обратно… Да вы посмотрите на мои туфли. На дворе, если судить по обуви капитана и пана Станиславского, довольно сыро. А мои туфли вот, пожалуйста, – сухие. А ваши? – не отставал он. – Может, покажете свои туфли?

– Какое вам дело до моих туфель? – взвизгнул Вонский. – Вы что, сапожник?

– Вы допускаете, – живо вмешался Станиславский, – что доктор Вонский прошел из холла в кухню через сад?

– Да нет, конечно, – уступил Байбун. – Я просто хотел, чтобы пан Вонский убедился, как неприятно быть объектом необоснованных подозрений.

– Хватит друг друга винить, – громко произнес я. – До рассвета ещё несколько часов.

– Я не усну, – вздрогнула Ханка.

– И никто не уснёт. Мы все останемся здесь. Нельзя терять это время даром. Я хочу с вами со всеми потолковать. Здесь рядом комната Китовича. Давайте держать себя в руках. Мы не можем разойтись по своим комнатам. Жизнь каждого из нас под угрозой. Повторяю – я хочу со всеми вами побеседовать. С каждым в отдельности… – Я подошёл к выходящей в холл двери комнаты Китовича, отворил её и включил свет. – Здесь мы будем все рядом. Не хватает только Пахоляка. Я пойду за ним. Сейчас вернусь… Никому не советую отходить даже на шаг!

Когда я вернулся, они сидели в том же положении.

– Мы тут сидим, как на открытой сцене. – Вонский отодвинулся вместе с креслом поближе к стене.

– Но зрительный зал пуст, ручаюсь. Пахоляк чувствует себя очень плохо. И присоединится к нам немного позже. – Я повернулся к Ханке. – Пошли со мной в комнату Китовича.

Ханка послушно встала и отправилась следом за мной. Я плотно прикрыл дверь, сел за стол и указал Ханке на свободное кресло.

– Пару часов назад Клеменс ждал меня у себя в комнате. А мне страшно хотелось не ходить туда, отложить разговор до завтра… Но я все же пошел. И знаешь, почему? Я знал, о чём Клеменс хочет со мной поговорить. Знал, как много для него это значило. Вот поэтому и не мог остаться.

– Да, поэтому… – машинально повторила Ханка.

– И именно поэтому четверть часа спустя не сомневался, что убийца пришёл не с улицы. Что он играл с нами в мяч, прогуливался в саду, ужинал…

– А что собирался сказать тебе Клеменс? – прошептала Ханка.

Я наклонился к ней.

– Послушай, помоги мне. В вашем музее собрано множество не разобранных поступлений. Эти поступления систематически попадали в «Десу» и за границу. Кто-то пользовался ситуацией и прекрасно грел на этом руки. И был практически уверен в своей безнаказанности. Клеменс напал на след по чистой случайности. Никто толком не знает, сколько свезено ящиков с западных земель, из разных дворцов и усадеб. И уж тем более – что в этих ящиках находится. Значит, с этими вещами можно было делать всё, что угодно, при условии соблюдения осторожности и секретности. Разумеется, этим мог заниматься только специалист… Теперь понимаешь, что не давало покоя Клеменсу? Он знал, что вор – кто-то из вас, но не знал, кто именно. Человек, который его убил, понял, что договориться с Клеменсом не удастся. Но кому охота терять такой чудесный источник дохода?

Ханка подняла голову и откинула волосы со лба.

– Это серьёзное обвинение, Яцек. Ты ведь не можешь быть полностью уверен, что дело касается кого-то из нас. Не мы одни работаем в музее, а систематизацией поступлений занимается только Тадек Станиславский. За него я могу поручиться. Неужели ты допускаешь, что Клеменс пригласил бы нас к себе в гости, если бы подозревал…

– А почему бы и нет? Меня он тоже пригласил в гости. Хотел всё рассказать, хотел сбросить с плеч этот груз… Его убили за несколько минут до моего прихода.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• …
• 12
• 13
• 14
• 15
• 16
• 17
• 18
• 19
• 20
• …
• 27
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.