И выстрел грянул. В упор. В первого из нападавших — Константина Барышева, как это потом выяснилось. Тот схватился за грудь и начал оседать. Двое его дружков заметались в темени сарая.

Как полагается, приехавшие милиционеры составили протокол, допросили свидетелей. Возбудили уголовное дело по факту насильственной смерти Барышева. Шаганову предъявили обвинение в умышленном убийстве без отягчающих вину обстоятельств. И осудили на 6 лет. Однако вышестоящий суд отменил это решение.

Новое обвинение: убийство при превышении пределов необходимой обороны. И свидетели, и защита говорили об одном: Николай Шаганов защищался от явного нападения. Да, он был сильно взволнован. Но действовал правомерно, когда побежал в избу и схватил ружье. Как же иначе он мог защитить девушек от явно хулиганских действий троих пьяных?

Однако у обвинения к тому времени появились новые аргументы, якобы подтверждающие вину Николая Шаганова. Нет, никаких новых обстоятельств самого происшествия следствие не выяснило. Но адвокат располагал документами, самым положительным образом характеризующими тех, кого называли потерпевшими. То есть тех троих, из которых остались в живых двое.

Нет, характеристики были хоть и стандартны по форме, но они не лгали. Действительно, то были обычные парни, хорошо всем известные в поселке. И поселок им сочувствовал.

«Виновники» же происшествия были пришлыми. То, что один из гостей бывал несколько раз у дяди Егора, положения не меняло: все равно все они были чужими. Приехали, видите ли, развлекаться, когда сельские труженики не покладая рук трудятся в поле и на фермах. Никто их сюда не звал.

Так исподволь создавалось «общественное мнение». Оно не могло не давить на сознание следователей, прокуроров, судей. К тому же была реальная жертва происшествия — оборванная жизнь передового механизатора, молодого мужа и отца.

Очевидно, под влиянием всех разговоров и пересудов старуха, мать дяди Егора, единственный, в сущности, свидетель, не то чтобы изменила показания, но чуть-чуть их сгладила. Она не могла отрицать, что трое парней пришли и ломились в сарай. Но уже слово «ломились» отсутствовало — «хотели войти». Раньше были «пьяными» — теперь стали «может, и выпившие, кто их знает, я с ними не сидела». Зато ребята, приехавшие отдохнуть, изображались чуть ли не бандитами, которые вторглись на суверенную территорию, а девушки — нахалками, захватившими чужое строение.

— Приговор, обвинявший Николая Шаганова в умышленном убийстве, как известно, отменен вышестоящим судом, — говорил на новом суде государственный обвинитель, — дело еще раз тщательно проверено. Да, умысла на убийство у подсудимого не было. Но скажите, подсудимый, разве вы ощущали реальную угрозу со стороны людей, хотевших... войти в сарай?

— Но там же были девушки... И потом... Он же шел на меня с кулаками... И потом... в сарай ломился.

— Тоже с кулаками? Или у него в руках что-то было? Оружие? Ломик? Железо какое-нибудь?

— Н-нет, ничего не было...

Коля был явно растерян. Он все же считал себя виноватым. Хотя бы в том, что от его руки погиб человек. На первом суде, во время следствия, он уже понимал, что с юридической стороны у него сильные аргументы, доказывающие как раз правомерность его действий. Но одно дело юридические доводы, и совсем иное — душевное состояние. К тому же был обвинительный приговор, пусть и отмененный.

— Так, значит, в руках у потерпевшего ничего не было... Но он грозил вас убить или покалечить?

— Он кричал, что всю халупу разнесет. Они все кричали. Я испугался...

Адвокат стал задавать свои вопросы.

— Вы говорите, подсудимый, что испугались. А чего, собственно? Ведь никакого оружия в руках у нападавшего не было?

— Но они бы избили меня, покалечили бы... Я плохо соображал тогда. И потом... девушки... Я подумал... Зачем же им в сарай ломиться, если не за... этим...

— Иными словами, вы ощущали угрозу себе, своему здоровью, а также безопасности девушек?

— Ну да... Зачем бы я за ружьем побежал?

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.