На почте не приняли письма. Они требовали название улицы, а я не знал, что для адреса требуется название улицы. Они требовали номер дома, а я не знал, что у домов могут быть номера. Но потом я узнал, и раздобыл адрес, и послал письмо.

В районном центре врач осмотрел меня и выдал справку, что к учению я непригоден.

Я прочел справку, разорвал ее и поехал. Иркутск испугал меня: шум, которого я никогда не слышал, огромные дома, и ночью светло, как днем.

В Иркутске посадили меня на поезд, научили бегать за кипятком и телеграфировали в Ленинград, чтобы меня встречали.

Тут начинаются суровые будни учебы. Я учился на рабфаке Института народов Севера.

Кончил его, потом кончил самый Институт и был зачислен в аспирантуру.

Меня приняли в комсомол.

В Институте Севера учатся триста человек двадцати национальностей.

И каждый новый прием показывает мне, как велики изменения в том краю, от которого я временно оторван.

Еще не так давно приехавших оттуда учили умываться, носить одежду и есть европейские блюда. Теперь приезжают здоровые, хорошо одетые, культурные юноши и девушки, такие же, как из любой части нашей великой страны. В самом деле, они окончили школы, их лечили врачи, и - наученные отцами, что большевики - лучшие друзья нашего народа, - многие из них сами стали комсомольцами и коммунистами.

Кончается кочевье моего народа. Охотничьи колхозы обеспечили ему зажиточную жизнь.

Когда я уезжал, у эвенков не было письменности. Сейчас в тайге открылись библиотеки и в них книги на моем родном языке. Я сам участвовал в составлении этих книг: букварей, учебников, хрестоматий. Я перевел на язык эвенков брошюру о советах, «Станционный смотритель» Пушкина и горьковское «Девятое января».

С увлечением и страстью впитываю я знания, которые были недоступны людям моего народа, а теперь стали также и его достоянием. Город Ленина показывает мне бесчисленные свои культурные сокровища. Но я тоскую по своему народу, хочу скорей вернуться к нему.

Может быть, я вернусь к нему первым ученым из его числа, может быть, первым ученым будет другой. Все равно, понимаете ли вы, что мой народ, который я помню народом бродячих охотников: без школ, без письменности, без поселений, отмеченных на карте, - будет иметь совсем скоро, в этом году, быть может, своих ученых...

Вместе со всеми народами нашей великой родины мой маленький народ, проделавший за двадцатилетие путь многих веков, приносит товарищу Сталину великую любовь и благодарность за счастливую жизнь.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.