Всадники ниоткуда

- Хотела было наказать тебя за то, что скрытничаешь. Да ладно, покажу. И показала мне распечатанную телеграмму из Уманана в Гренландии. «ПАРИЖ. Конгресс. Зернову. Слушал доклад по Радио. Потрясен. Может быть, именно здесь, в Гренландии, вы сделаете новое открытие. Жду вас с Анохиным очередным авиарейсом. Томпсон». Это был поистине счастливый день. Воображение или предвидение

Пожалуй, не только мой. Особенно, когда я сказал ей о женщине из казино. Сначала она не поверила.

- Разыгрываешь? Я промолчал. Потом спросил:

- У тебя мать была в Сопротивлении. Где?

- Комитет ветеранов запрашивал французских товарищей. Они точно не знают. Вся ее группа погибла. Как и где - неизвестно.

- В Сен-Дизье, - сказал я. - Не так далеко от Парижа. Она была переводчицей в офицерском казино. Там ее и взяли.

- Откуда ты знаешь?

- Она сама рассказала.

- Кому?

- Мне. Ирина медленно сняла очки и сложила дужки.

- Этим не шутят.

- Я не шучу. Мы с Мартином видели ее в ту ночь в Сен-Дизье. Нас приняли за английских летчиков; их самолет в ту ночь был сбит близ города. Губы у Ирины дрожали. Я рассказал ей все по порядку - о портье и Ланге, об автоматной очереди Мартина на лестнице в казино, о взрыве, который мы услышали уже в затемненном городе. Она молчала. Я злился, сознавая всю беспомощность слов, бессильных воспроизвести даже не жизнь, а модель жизни.

- Какая она? - вдруг спросила Ирина.

- Она все время чуть-чуть менялась, в зависимости от того, кто вспоминал о ней - Этьен или Ланге. Молодая. Твоих лет. Они оба восхищались ею, хотя один предал, а другой убил. Она проговорила чуть слышно:

- Теперь я понимаю Мартина.

- Слишком мало для возмездия.

- Я понимаю, - повторила она, потом спросила: - А что было потом?

- Потом я шагнул на лестницу в отеле «Омой».

- И все исчезло?

- Для меня - да.