Такое отношение не только не раздражало, но скорее радовало Григория Абрамовича. Ему доставляло удовольствие быть нужным, и, хотя сам он никогда не считал себя незаменимым мастером, где - то в глубине его души жило чувство, что без него на «Тереке» не обойтись. Это было хорошее, теплое чувство, оно помогало ему в минуты усталости, а он был немолодым уже человеком и уставал, как все люди. Это чувство удерживало его у стола, когда непонятные, запутанные электросхемы новых приборов, казалось, вот - вот доведут его до отчаяния и он бросит все - и книжки и свои записи, которые упорно велись корявым почерком уже много лет подряд, - плюнет и пойдет «забивать козла», или сражаться в шашки, или просто, растянувшись на трюме, станет, ни о чем не думая, смотреть в небо.

Терещенко любил работу. Самое большое удовольствие он испытывал тогда, когда ему удавалось восстановить списанный, как не поддающийся ремонту, прибор или заставить машину работать без ремонта, скажем, не два, а три с половиной года. И еще ему нравилось забираться в смежные со своей специальностью области: он охотно изучал устройство швейной машины, пробовал свои силы в токарном искусстве, проходил под руководством боцмана высший курс малярной науки, состязался с ремонтным механиком в слесарном ремесле.

Так и шло потихонечку время. Дни сменялись днями, работы все прибывало, но Терещенко никогда не жаловался: жить ему было интересно. И все же глубоко упрятанное чувство беспокойства вот уже несколько лет не покидало Григория Абрамовича. «Ну, хорошо, - думал он, - «Терек» - судно старое, не хитрая в общем - то механика, а новые танкеры приходят, дизель - электроходы строятся... Отстаю, и не догнать самому: пороху не хватит. Сколько ни ломай голову, в одиночку всей премудрости не одолеть...»

Весной, к величайшему удивлению всей команды, Григорий Абрамович попросился на курсы повышения квалификации.

Капитан, получив распоряжение пароходства откомандировать электромеханика Терещенко на учебу, поморщился, но возразить ничего не смог: взамен Терещенко на «Терек» прислали инженера - электрика Федоровича, недавно окончившего Высшее мореходное училище.

Федорович принял у Терещенко электрическое хозяйство перед самым отходом «Терека» в тропики. Он долго листал техническую документацию, покорно ходил за Григорием Абрамовичем по всему судну, знакомился с механизмами своего заведования, что - то записывал в зеленый блокнот, спрашивал мало, больше слушал.

Наконец акт о передаче должности был подписан, электрики пожали друг другу руки. Терещенко, предварительно обойдя всю команду и попрощавшись с каждым, вплоть до судовой обезьяны Яшки, сошел на берег, а Федорович занял его каюту.

«Терек» шел в тропики. Исправно крутилась главная машина - девяносто шесть оборотов в минуту, ни больше, ни меньше; безотказно действовали все механизмы, и лаг отсчитывал одну тысячу миль за другой. На «Тереке» жили размеренной и однообразной рейсовой жизнью: работали, отдыхали, как могли, развлекались, считали оставшиеся мили, мили переводили в ходовые сутки, сутки - в сингапурские доллары, которые предстояло получить в Малайе. Жили как обычно, заглядывая вперед.

И так как все в жизни проходит, стали забывать Терещенко, постепенно привыкли к Федоровичу. В свободное от вахты время с удовольствием слушали его беседы об атомной энергии, электронно - счетных машинах, о проблемах межпланетного сообщения. Федорович много знал. И хотя его речь пестрела непонятными словечками, его никогда не перебивали: старались уловить общий смысл.

О Григории Абрамовиче вспоминали теперь только в том случае, если у кого - нибудь останавливались вдруг часы или отказывал насос в авторучке. К инженеру с такими делами не обращались.

Было пройдено уже много миль. Подошло время перебирать дизель - динамо. Федорович сам напомнил об этом старшему механику.

- Очень хорошо, что напомнили, - сказал Братченко, - приступайте к делу, и если что понадобится: помощь, совет, - обращайтесь всегда, пожалуйста.

Через пару дней Федорович пригласил Братченко посмотреть разобранное дизель - динамо.

Стармех спустился в отсек. Здесь ярко светила низко опущенная над машиной переносная лампа, приветливо блестели аккуратно разложенные на куске старого брезента снятые с динамо детали. Но взгляд старшего механика, разом охвативший всю обстановку в отсеке, остановился на другом: по серому корпусу дизель - динамо была прочерчена жирная Меловая черта; замысловато извиваясь, она перехватывала машину на две почти равные части; разобрана была одна, правая.

- Что это такое? - спросил Братченко.

- Вы про черту спрашиваете?

- Да.

- Это, так сказать, граница царства, - улыбнулся Федорович. - Она отделяет дизель - хозяйство второго механика - от динамо - моего хозяйства...

- Как вы сказали: граница царства?

- Именно граница... - начал было Федорович и сразу осекся, взглянув в лицо Братченко.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• 7
• 8
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.