Визит к Лыткину

— А он дома?

Я тут же оценил нелепость вопроса и деревянно шагнул в комнату.

Лыткин полусидел в кровати на взбитых подушках. Он живо повернул ко мне узкое серое лицо. Глаза горели, как оконца в печи. Казалось, изнутри полыхает пламя, пережигая кожу в золу и пепел. Возле кровати не было даже шлепанцев. Ему, привыкшему к бродяжьей жизни, все это должно быть вдвойне тяжело. Я объяснил, кто я и что я.

— Спасибо, что не забывают,— сказал Лыткин.— Ну, как там дела-то? — Он показал глазами на окно. Там, за окном, виднелась серая лента идущего на рудник шоссе. Она была по-воскресному пустынна.

Я стал рассказывать бодрое, жизнерадостное. На обогатительной фабрике смонтировали первый каскад бункеров. Бетонный завод работает вовсю. Автоматически! Два человека на нем: оператор и электромеханик. К осени пустим котельную, теплотрассу уже к поселку тянут. А когда трубу клали,— каменщики не слышали? — на верхоте, под венцом, метровые буквы выложили, белым кирпичом по красной трубе: ФВД 1961. Как сумели — никто не заметил. Две нормы в один вечер выдали! Наутро с прорабом что было!.. Сам ведро краски тащит, не разбирать же трубу! Полезли, закрасили. Через недельку краску дождем смыло. Опять полезли — опять смыло... Дождя-то у нас хватает! И буквы эти с любого места видны. А трубоклады посмеиваются. Вот артисты! ФВД-то, знаете, что означает? Федор, Виктор, Давыд — инициалы ихние!

Я смеялся, но не мог развеселить Лыткина.

— А что тут плохого? — спросил он.

— То есть как? — Я опешил.— Если каждый станет расписываться...

— Люди память хотели оставить,— сказал Лыткин.— Ты давно на руднике?

— Полгода.

— Кем работаешь?

— Я-то?

— Ты-то,— передразнил Лыткин.

— На бульдозере я...

— Вон как? — Я почувствовал, что он удивился.— А сильно все изменилось с тех пор? А? Как приехал?

Этот вопрос прозвучал по-другому, и я постарался вспомнить. Когда я прибыл, на левой стороне поселка вели нулевой цикл. Экскаватор с обратной лопатой, сгибая в локте стрелу, подгребал к себе грунт, и потянувшись, швырял его пригоршнями в кузова самосвалов. Те срывались с места, присев от натуги. В фундамент под дом семь клали бутовый камень. Только стены девятого дома едва прорастали из земли. И площади тоже, конечно, не было.

— Какой площади? — перебил меня Лыткин.

— Как какой? Единственной...— Я поправился: — Покамест единственной. Площади Ленина!

— Это у валунов площадь? — Он заметно помрачнел.— Раньше там хотели разбить...

— Возможно,— сказал я.— Сразу за почтой...— Я видел: он не знает, где почта.— От моста метров триста...