Много лет я вёл записи о жизни и деятельности своего отца. Много писем его и документов храню, как реликвии, и они не только не утратили своего значения, а приобрели ещё больший интерес.

Василий Робертович Вильямс прошёл в стенах Тимирязевской сельскохозяйственной академии славный путь от студента до академика. Старожилы Петровско - Разумовского хорошо помнят Василия Робертовича в его юношеские годы. Это был высокий, атлетически сложенный, жизнерадостный и энергичный студент, в часы досуга любивший заниматься всевозможными видами спорта. Надо заметить, что тогда среди учащейся молодёжи спорт был весьма редким явлением. На студента - физкультурника смотрели недоумевающе и даже недоверчиво. Слишком распространён был в то время тип студента с впалой грудью, со сгорбленной спиной.

«Меня, с моими ближайшими товарищами, - рассказывал отец, - выручали тогда избыток непосредственности и здоровья, а также сознание, что мы крепко ухватились за учёбу и не упустили, её. Это не академизм и не аполитизм раннего юношеского возраста. Мы живо реагировали на все политические вопросы дня, которые зачастую и в мелочах и в весьма существенном затрагивали школьную жизнь. Нашим большим счастьем и удачей было то, что с первых шагов студенческой учёбы мы увязали социальные и общественно - политические вопросы, в частности, проблему крестьянского земледелия, с вопросами почвоведения, нами выбранной специальности. Это и дало нам возможность укрепиться и в науке, и в политике, и в социалистическом миропонимании».

В течение всей своей жизни Василий Робертович трудился как истинный герой науки, как несгибаемый большевик. И руководством к действию для него служило марксистско - ленинское учение о том, что только путём материалистической диалектики можно приобрести точное представление о законах природы.

Ученики Василия Робертовича - а он воспитал целую вереницу поколений агрономов - помнят Вильямса как непревзойдённого педагога, блестящего лектора, чуткого друга, любимого наставника студенчества.

Но не все знают, как много труда вкладывал Вильямс в подготовку к каждой лекции, чтобы сделать её глубокой по научному содержанию и логике, скреплённой примерами, удивительно выпуклыми и рельефными, чрезвычайно остроумными и вместе с тем поражающими своей простотой и наглядностью. Это была поэзия педагогического труда.

«... Лекция, - говорил Василий Робертович в одном из своих писем, - если я сумел её хорошо передать, ведь она захватывает, ведь это - стройное громадное здание, где то, что сделано раньше тебя, переплетается с твоей работой, и всё это растёт, ширится, всё обобщается, и всякая твоя мысль, каждая твоя работа - всё это стремится к ещё большему разъяснению тёмного ещё. А сколько ещё тёмного, - жизни нехватит. Я излагаю науку, в которой я сам работаю, которую отчасти сам создаю; я излагаю своё мировоззрение и каждый год иду вперёд, и каждый год и лекции мои, носят новую окраску. Я вношу новые обобщения, новые взгляды».

Он был чрезвычайно требователен к себе как к лектору и педагогу. Не было случая, когда бы отец опоздал на лекцию или в лабораторию.

С вечера Василий Робертович составлял расписанный в часах и минутах «план работы» на следующий день. Курс почвоведения он читал но понедельникам, но уже в воскресенье забирал меня и моего брата Николая на кафедру. Там нам приходилось разбирать штабели почвенных монолитов и устанавливать трёхпудовые образцы для демонстрации студентам.

В глубоком и систематическом изучении трудов Маркса, Энгельса, Ленина, Сталина он черпал богатейший запас творческих сил.

Как - то его лабораторию посетил видный иностранный почвовед. Удивлённый масштабами работ и поразительной энергией Василия Робертовича, гость сказал:

- Вы сохранили все качества молодого учёного.

Вильяме ответил:

- Знаете, я пережил три революции, и не просто пережил, а активно участвовал в них. В этом, очевидно, и кроется секрет моей молодости.

Василий Робертович был горячим поборником науки, способной преобразовать мир, изменить природу. Он признавал только науку творческую, опирающуюся на опыт миллионов.

«Я не мыслю себе чисто академической науки, - говорил учёный - большевик, - такой, какую нельзя было бы приложить к практике». И он сразу же весьма высоко оценил всё историческое значение первых ростков стахановского движения в социалистическом сельском хозяйстве.

В это время академия широко раскрыла свои двери перед мастерами высоких урожаев - знаменосцами стахановского движения на полях нашей Родины. На учёбу пришли К. Борин и П. Кавардак, А. Оськин и П. Ангелина. Поистине отеческую любовь питал к ним Василий Робертович. Внимательно следил он за их учёбой и работой на полях. Однажды после беседы с А. Оськиным Вильяме сказал знаменитому комбайнеру: «Уже сейчас нужно думать о том близком дне, когда комплексная механизация в сельском хозяйстве станет необходимостью».

И тут же Василий Робертович порекомендовал стахановцу при комбайновой уборке одновременно вести лущение стерни, облегчая тем самым подъём зяби.

Ничто так не ободряет и не радует студента, как внимательное и любовное отношение к материалам его эксперимента или к материалам, добытым в тяжёлых условиях дальних экспедиций.

Как только прибывали в лабораторию ящики с образцами почв, Василий Робертович с исключительным интересом просматривал каждую деталь, следил за тем, чтобы правильно были наклеены этикетки. И уже через несколько дней, демонстрируя новые образцы на лекции, Василий Робертович обязательно сообщал фамилию студента, взявшего монолиты.

• Страницы:
• 1
• 2
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.