Весенняя осень

- А как твои ребята?

- До концентраторов ясно не знал. Скажут: идите в самое пекло - пойдут ли? А теперь знаю: пойдут. Ничего не попросят за то. Надо - пойдут!

- Може, вздремнем чуток, а? - взмолился голос с третьей койки.

Так уж устроена жизнь, что правильность сказанного вчера приходится доказывать уже сегодня. Утром, шагая к сырьевой базе, Костя встретил начальника строительства, шедшего туда же со Степанюком. Он окликнул Костю.

- Послушай, бригадир, остался у нас тут один кусок - ни проглотить, ни выплюнуть. - Начальник заметно волновался. - Клинкер надо транспортировать. Через старое транспортное отделение пробиваться. А там...

Костя знал, что там. Там фундамент в три метра сплошной бетонно-кирпичной кладки. И в этом-то фундаменте надо пробить траншею метров в десять длиной под старыми транспортерами. Страшная, неблагодарная работа.

- Если вы не пойдете... - Начальник пожал плечами.

- Мы пойдем, Владимир Николаевич, - негромко сказал Костя.

... Вокруг была тишина. Люди шли по улице, смеялись, разговаривали. Ревели автобусы. Но вокруг Кости была тишина. Напряженная, как готовая оборваться струна.

- Ишь, совести нет, нализался! - беззлобно сказал ему вслед прохожий.

Костя и сам знал, что его бросает по синусоиде. Весь день вокруг скрежетало, гремело, ползло. Припадочно бились перфораторы, бессильные перед слежавшимся монолитом фундамента. Одуревшие от восьми часов такой работы, ребята натыкались на людей. А Костя, как мастер, и

вовсе не выходил из цеха, так и засыпал иногда где-нибудь на куче цемента. Совсем перестал походить на человека. «Мне лишь бы завод был, - стиснув зубы, думал он в особо трудные минуты. - Лишь бы завод... Такой, чтоб из Братска ездили смотреть... Лишь бы завод...»

Дважды рвали непокорный фундамент динамитом. И вот, наконец, из-под отбойного молотка брызнула струя свежего воздуха. Пробились!

Костя, едва живой от радости, шел и по пальцам считал дни. Выходило, на полмесяца раньше срока пробились.

Голос знаменитого диктора радостно объявил на всю страну: - Сегодня советскими строителями одержана новая крупная победа. Первая технологическая линия волковысского цементного гиганта сдана на три месяца раньше срока! Это значит, наши дети получат новые сады и ясли. Это значит, стройки Белоруссии смогут ускорить темпы. Это значит, больше будет в этом году счастливых новоселов...

За десятью строками «Последних известий» стояло и другое. В хорошо распланированном хозяйстве непредвиденного не бывает, и если непредвиденное все-таки случается, то за счет героизма и самоотверженности людей единственного резерва, который не в силах учесть до конца ни один плановый орган. И корреспонденты двинулись в Волковыск.

Томясь под пристальным взглядом щупленького репортера, Аркадий Болбат давился острыми, как рыбьи кости, словами.

Да, он комсомолец из той самой комсомольско-молодежной бригады Александра Перова, что первой завоевала звание бригады коммунистического труда. Бетонщик ли он? Да, он бетонщик. И, если хотите, еще и арматурщик и плотник, потому что в их бригаде все овладели смежными профессиями.

Аркадий мямлил и все нетерпеливее поглядывал в окно, к которому уже не раз приникал носик той, что ждала его на улице, чтобы пойти в кино. Да, он делал с ребятами своей бригады и печное отделение, и пилоны, и цемсилоса. Что такое цемсилоса? Это цементные банки в тридцать шесть метров высотой - для хранения цемента. Очень нудное и долгое строительство. Но они построили все шесть «банок» за, восемнадцать дней. Кажется, такого еще не было.

А добились успеха просто. Чтобы спустить и поднять три смены по узкой лестничке в сто восемьдесят ступеней, нужно не меньше четырех часов в день. Собрали комсомольцев и решили: работаем в две смены, по двенадцать часов. Нет, никто не возражал...