В той стороне, где жизнь и солнце

Однажды Макар поразил Ниночку тем, что на опушке кедрового леса неожиданно громко хлопнул несколько раз в ладоши, и пролетевшая мимо темно-бурая с белыми крапинками птаха тут же села на ветку ближайшего дерева. Была она чуть поменьше голубя, с длинным клювом и какая-то вся воинственная, и тут же принялась пронзительно кричать «кр-эк, крэ-эк, кэрр».

– Кедровочка, – бережно сказал Макар, и Ниночка видела, как хорошо ему было в эти минуты. Он забыл ее, себя да и весь мир, наверное, скрадывая глазами каждое движение крикливой птахи...

– А ты, брат, того – хитрец, – сказал как-то Макару директор, – присушил девчонку. Вот не ожидал.

– Глупости вы говорите, – нахмурился Макар и отвернулся к окну.

– Чем же вы в тайге занимаетесь? – осторожно кашлянул директор, неожиданно почувствовав какую-то неловкость.

– А вы посмотрите, – ответил Макар Чупров.

– Ну, ну, – неопределенно хмыкнул директор, – непременно посмотрим.

Через два дня утром, когда Ниночка с Макаром выходили из поселка, директор в самом деле поджидал их, задремав на обочине шоссейки. Был он при ружье, туго перетянут патронташем и в вязаной шапочке.

– Как я, ничего? – спросил он вначале Макара, а потом и Ниночку. И чувствовалось, что ему и в самом деле небезразлично то, как он выглядит.

Ниночка, глядя на вязаную шапочку своей работы, тихо похвалила: «Хорошо, Сергей Петрович». Макар же смолчал и, лишь пройдя достаточно, огорченно спросил:

– А ружье-то зачем?

В тайге директор был не директор, а маленький, слегка кругленький, слегка смешной человек, а потому он и ответил Макару с извиняющимися нотками в голосе:

– Для самообороны. Тайга все-таки. В ней всякое может случиться. Однако в это утро ничего не случилось. И лишь Макар был более обычного

молчалив. А на следующее утро Макар говорил Ниночке:

– Чудная земля. Я как-то сосенку в тайге посадил. А ее возьми и подкопай бурундук, потом кедровочка в той ямке склад устроила. А весной смотрю, кедр в небо нацелился, да так он самоуверенно из-под земли-то попер, словно сосенке сказать хочет: «А ты зачем здесь, чужанка, мое это место, моих родичей земля». Вот и пришлось мне чужаночку отсаживать. И тоже ничего, прижилась, ствол ладный такой получается и кожица гладкая, ровно у березки по второму году.

Они сидели на самом выходе из тайги, и Ниночка теперь уже сама видела, как вываливается из-за деревьев солнце и в хвое тихонько поблескивают росинки, постепенно скатываясь к самому концу игл затем, чтобы фиолетовой искоркой блеснуть на лету и раствориться в земле. И чуть позже, прижимаясь к молодому ельнику, как-то боком, но резко и стремительно пронеслась сова, и шум ее крыльев был такой, словно под потолком замедленно работал вентилятор....

Теперь Ниночка была в центре внимания всего поселка. О ней говорили шепотом и вслух, за глаза и прямо спрашивали о том, что она нашла в Макаре. Ниночка смущалась от своей столь неожиданной славы, а однажды рассердилась и запальчиво сказала:

– Он лучше вас всех. Это вы чокнутые, а он природу понимает. Макар Иванович уже три года выдру подкармливает, а еще раньше он ее из капкана с перебитыми лапами спас. Потому он каждое утро в тайгу ходит. А выдра совсем ручная и рыбу у Макара Ивановича прямо из рук берет. А у вас и кошки дома не держатся...

После этого о ней и Макаре уже говорили в основном за глаза.

Все так же манила Макара тайга, и каждое утро солнце по-новому вставало для него. Но когда однажды, прождав Ниночку почти полчаса, он так и ушел в тайгу один, Макар Чупров загрустил. Дольше обычного провозился он с выдрой, все прислушиваясь, не треснет ли сучок под ногой Ниночки и не покажется ли ее тоненькая фигурка между деревьев.