В краю коммун

Н Коптев| опубликовано в номере №144, февраль 1930
  • В закладки
  • Вставить в блог

И дальше старик рассказал мне, как Шулик набьет полный портфель книжками и носит их месяц, хвастает, хотя ни одна книжка не разрезана. Резолюции кладет обязательно красным карандашей, подписываясь хитро, завитушкой. В Урюпино едет обязательно парой хороших лошадей. А вечерами любит ходить, да и сейчас еще ходит, - поясняет хозяин, - с электрическим фонариком. Любит его встречным под нос совать...

Я узнал в типе Шулика образ отживающего уже коммуниста - деревенского работника первых годов нэпа, над которым довлела эпоха «военного коммунизма», который любил командовать, тянуться за городом в области его худших традиций и черточек бюрократизма, чванства и т. п. Шулик - старый партизан и был сильно любим хуторянами за смелую борьбу с белыми, - но теперь «крестьянство его не выбрало в совет коммуны». Крестьянам нужно другое руководство, пролетарское руководство, умеющее повести крестьянские многомиллионные массы в великий поход за коллективизацию, терпеливо разъясняющее все недоуменные вопросы на этом пути, заражающее коммунаров трудовым энтузиазмом коллективного труда на общей земле, непримиримо борющейся с кулаком.

- Но что же у вас еще есть интересного в коммуне? - допивая после длительного пребывания на морозе третий стакан чаю с черешневым вареньем, спрашиваю я старика - хозяина.

Он немного молчит, крутя «собачью ножку» из старой газетной бумаги. Потом, пахнув клубом махорочного дыма, говорит:

- Вот с деньгами у нас в коммуне - беда! Не хватает денег - то! Месяца три собирали деньги в задаток за тракторы. Собрали на 11 тракторов. А теперь вот совет коммуны постановил отдать, значит, все деньги в неделимый фонд коммуны.

Старик затянулся два раза махоркой, сплюнул и медленно продолжал опять:

- Оно и понятно. У меня - то, да и у других, которые из бедноты - гроши, какие есть, не трудно отдать. А мы знаем, некоторые - то, кто из середняков, перед входом в коммуну, не все, а кой - чего продали. Хотели, значит, - поясняет старик, - обеспечение себе иметь на всякий случай. Ну, вот, теперь в кармане у них деньжонки - то шалят, а коммуне - то они их не отдают.

- Да, такие - то дела! Не хватает, значит, нам деньжат, а то бы сразу дело двинули! - заключает, наконец, старик.

Сам по себе факт обобществления единоличных средств в неделимый капитал коммуны, в условиях еще существующих товарно-капиталистических отношений, произвел на меня колоссальное впечатление. Подумать только, как быстро и далеко шагает процесс обобществления в деревне! Но, вместе с тем, не надо себя обманывать, - этому процессу противостоит еще крепкая фигура индивидуалиста. И если сегодня середняк массой пошел в колхозы и здесь он, видимо, решил для себя ясно вопрос о своем хозяйстве, то в вопросе о деньгах над ним довлеет еще частный собственник, со всей вековой силой привычки, традиций, отношения к деньгам, середняк еще не понимает того, что обобществление его хозяйства в коммуне, в конечном счете, решает в значительной мере судьбу применения и использования тех средств, которыми он сегодня обладает.

Это уже не классовая борьба, но, если хотите, это наиболее ярко выраженные черты частнособственнической психологии, корнями своими уходящие в классовое расслоение деревни, грани которого сегодня - в первый день великого похода коллективизации - еще не стерты окончательно.

Старик рассказал мне дальше, что местное учительство и агрономы - антиобщественные и социально - чуждые элементы. Что население всех хуторов коммуны на рождество вынесло решение о закрытии всех церквей на территории коммуны и что только вчера хуторская молодежь организовала кружок безбожников...

Утром, когда я уезжал, я достал рубль, чтобы заплатить хозяйке за ночлег. Но тут случилось неожиданное, поломавшее установившуюся вековую традицию.

- Хата теперь коммунальная. Совет теперь все учитывает, да и не за что платить - то! - заявила хозяйка, взглядом ища одобрения у мужа, разжигавшего печь.

Смущенный, я ехал обратно на станцию и всю дорогу под скрип полозьев, обоняя запах овчины тулупа, любезно мне предоставленного, думал о том, как правдивее я проще рассказать о великом, что переживает наша советская деревня сегодня.

  • В закладки
  • Вставить в блог
Представьтесь Facebook Google Twitter или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.

В 4-м номере читайте о знаменитом иконописце Андрее Рублеве, о творчестве одного из наших режиссеров-фронтовиков Григория Чухрая, о выдающемся писателе Жюле Верне, о жизни и творчестве выдающейся советской российской балерины Марии Семеновой, о трагической судьбе художника Михаила Соколова, создававшего свои произведения в сталинском лагере, о нашем гениальном ученом-практике Сергее Павловиче Корллеве, окончание детектива Наталии Солдатовой «Дурочка из переулочка» и многое другое.



Виджет Архива Смены

в этом номере

Свадьба

Отрывок из повести «Молодой человек»