Трибуна жизни

Виталий Засеев| опубликовано в номере №1052, март 1971
  • В закладки
  • Вставить в блог

— Условностей меньше, зритель ближе к событиям, происходящим на сцене. Это дает артисту, говоря словами Лорки, «свободно вскрывать пороки отжившей или ложной морали и разъяснять на живых примерах вечные откровения человеческого чувства».

Судите сами, одно дело, когда истину выражает мифический герой, и совсем другое, когда об этом говорит Егор Трубников. Всякая серость — стяжатели, угодники, карьеристы с легкостью необыкновенной умеют не замечать свои пороки, хихикать над аналогиями и... процветать. И только саркастический смех современника, всенародное осмеяние способны расшатать фундамент под всей этой гнилью, мешающей нашему обществу строить новую жизнь.

— Вы один из немногих актеров, чья театральная и киносудьба сложились весьма и весьма удачно. И все же я не могу удержаться от вопроса, Михаил Александрович: театр или кино?

— Конечно, театр, — отвечает Ульянов. — И знаете почему?

Он откинулся на спинку стула и закурил.

— С каждым днем, с каждым часом мир все больше технизируется. Увеличиваются скорости средств передвижения, совершенствуется и без того умнейшая радиоаппаратура, доставляющая на дом, к ужину, фильмы, спектакли, концерты, хоккейные матчи. Можно сидеть дома и оставаться в курсе всемирных событий. Люди не успевают встречаться друг с другом, беседовать, изливать друг другу душу. Телефон довершает процесс их разъединения, неделями, месяцами удерживая в благоустроенных квартирах без общения с друзьями.

Мы стали быстрее летать и ездить, но меньше видеть, больше поглощать информации и чаще изучать предмет вширь, нежели вглубь. Я говорю не о профессиональных знаниях, а о тех, без которых человек не вправе считать себя современником XX века.

Во всем этом жизненном водовороте, как мы любим говорить, текучке, театр остается связующим звеном для людей. Здесь происходит творческое человеческое общение единомышленников, здесь исповедуются души.

Едва ли театр дает ответы на все вопросы, которые волнуют человека. Да зритель и не ищет их. Он приходит сюда на вечерний откровенный разговор с умным, отзывчивым собеседником, без общения с которым человеческая жизнь теряет многие краски. Вот почему, пока существует мир, будет существовать театр.

— Это восприятие театра как общественного, художественного явления. Но ведь вы вправе говорить о его преимуществах как актер.

— Я уже как-то отвечал на этот вопрос. Могу повторить то, что говорил раньше. Я действительно люблю кинематограф за его необычайность, сложность, специфичность. Я охотно снимаюсь в кино, если роль отвечает моему требованию, и умею забывать, что передо мной не зал, а холодный глаз кинокамеры. Я понимаю, что во многом своей популярностью обязан киноэкрану. И все же театр мне дороже, ибо только театр воспитывает и развивает художническое начало в актере, помогает ему накапливать мастерство, играя роль как непрерывное действие человеческого духа, помогает углублять образ, обогащать его жизненной правдой.

— Произошли ли какие-нибудь изменения в отношениях между театром и зрителем за 20 лет вашей сценической работы?

— Зритель по-прежнему доверяет сцене, тянется к ней. А театр поддался влиянию века, его скоростям. Посмотрите, теперь почти все пьесы стали двухактными. Вечерние беседы, в которых так нуждается зритель, проворачиваются за два часа порой только настроишься на серьезный разговор, сидя в зрительном зале, а уже и занавес опускают, актеры идут разгримировываться. И столько недосказанного остается в сердце, столько сил...

Думаю, театр скоро излечится от этой спешки. Жизнь заставит его серьезней относиться к существующим проблемам, внимательней к своим взаимоотношениям со зрителем.

— Могли бы вы, Михаил Александрович, назвать свой идеал театра?

Он на секунду задумался.

— Маленький, камерный зал и большие артисты-единомышленники, умный, думающий режиссер, каким был Рубен Симонов, плюс интересная пьеса с глубоким проникновением в сегодняшнюю жизнь. Вахтанговский театр во многом отвечает моему идеалу. Мало интересных пьес, но об этом я уже говорил.

— Вам никогда не хотелось самому написать пьесу?

— Нет. Я не знаю, как это делается.

— А поставить спектакль?

  • В закладки
  • Вставить в блог
Представьтесь Facebook Google Twitter или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.

В 4-м номере читайте о знаменитом иконописце Андрее Рублеве, о творчестве одного из наших режиссеров-фронтовиков Григория Чухрая, о выдающемся писателе Жюле Верне, о жизни и творчестве выдающейся советской российской балерины Марии Семеновой, о трагической судьбе художника Михаила Соколова, создававшего свои произведения в сталинском лагере, о нашем гениальном ученом-практике Сергее Павловиче Корллеве, окончание детектива Наталии Солдатовой «Дурочка из переулочка» и многое другое.



Виджет Архива Смены