Ставка на «Серость»

Зорий Шохин| опубликовано в номере №1113, октябрь 1973
  • В закладки
  • Вставить в блог

— Но ведь ни тот, ни другой до всей этой истории, насколько мне известно, не попадали в сомнительные компании. Выходит, все произошло ни с того ни с сего?

— Я не юрист и плохо знаком с психологией преступников. Но мне думается, прокол произошел где-то за порогом школы. Иначе говоря, там, где мы, педагоги, уже бессильны... А вообще-то, — продолжает Скворцов густым и хорошо поставленным голосом, — брак неизбежен при любой технологии. Конечно, наша задача — свести его к минимуму, но.,.

— Мне хотелось бы поговорить с кем-то из ребят, учившихся вместе с...

Скворцов разводит руками.

— Сейчас лето, каникулы... Впрочем, подождите... Один юный талант, кажется, не уехал...

Так я познакомился с Володей Прохоровым, старостой и лучшим учеником класса, в котором учились Гоша и Кямал. Встретились мы уже на следующий день. Я спросил, не наблюдал ли он, Володя, чего-либо необычного в поведении своих одноклассников Гоши н Кямала.

— У кого? У Гоши? Да что вы — мировой парень, только увлекается то одним, то другим, как девчонка. Он ведь так ни на чем и не остановился.

— А Кямал? — осторожно спросил я.

— Кямал? Типичный троечник! Во всем, понимаете?

Он произнес это с жестоким максимализмом юности, а мне стало немного не по себе. Услышав мои возражения, Володя снисходительно улыбнулся и заметил, что дело, разумеется, не в отметках, а в «ай-кью» — коэффициенте интеллектуальности. Он, Володя, знает немало посредственных учеников, но в то же время ярких и интересных ребят. Вот, например, Витя Буйновский... Из него когда-нибудь выйдет классный поэт. «Салтычиха» же ставит ему по литературе одни трояки — просто он все видит и понимает по-своему. А Вова Чередниченко? Настоящий артист, слышали бы вы, как он читает монолог Гамлета. И нате — еле-еле ползет из класса в класс. Или взять Леночку Кравцову... Она хоть и не вытянет никогда в «хорошисты», но уже сейчас поражает всех своими спортивными успехами. У нее первый разряд по художественной гимнастике... Юсупов же не то что тупой — он бесцветный.

Так, сам того «е подозревая, шестнадцатилетний философ нащупал почву, на которой произросло преступление.

Юра Корнев держится со следователем заискивающе, подробности грабежей выкладывает как на духу и всем своим видом показывает, сколь глубоко он раскаивается.

— Синицын у нас в школе лаборантом работал. В химическом кабинете. Однажды я получил по химии «пару», сидел там после уроков, к контрольной готовился, а он помог мне. Он вообще не как другие взрослые держался: не командовал. Ну, я и стал к нему заходить...

Вел следствие Лев Александрович Горелик — рыжеволосый добродушный атлет лет тридцати. Еще два года назад он, юрист, работал в райкоме комсомола и сейчас невольно ловил себя на мысли, что вполне мог встретить этого парня в райкомовских стенах. Что же произошло? Почему нормальный подросток вдруг стал преступником?

— Какие-отношения были у тебя с ребятами?

— В классе ведь как? Один отличник на тебя как на серость смотрит, другой за школу на районных соревнованиях выступает, третий кричит, что он великий музыкант. А ты — сбоку припека, слушаешь, смотришь... И зло на себя берет. Однажды я Игорю об этом сказал, а он, как услышал, так сразу смеяться стал. «Эх, ты, — говорит, — сам себя уважать не умеешь. Ты что, — говорит, — думаешь, если кто-то в отличинки вылез или песенки на школьном вечере поет, он уже лучше тебя?»

— Но ведь двоечником ты никогда не был, как Сизов, например. А между тем в шайку не он, а ты попал.

Юра смотрит в глаза Горелику искательно и тревожно: пытается понять, что больше всего интересует следователя, и, искупая свою вину, готов как можно лучше и полней ответить:

— Сизову что — ему плевать было на все. Гоняет в футбол, чуть что — огрызается: ты, мол, профессор, дуй отсюда, не твое дело, я все равно в ПТУ пойду! Да и ребята к нему лучше относились: кто боялся, кто за бесшабашность уважал. А тут еще учителя за ним гурьбой ходят: ты, Саша, не забудь, завтра дополнительные занятия, мы тебе биномчик на блюдечке поднесем...

— И часто ты встречался с Синицыным? — прерывает его Горелик.

  • В закладки
  • Вставить в блог
Представьтесь Facebook Google Twitter или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.

В 4-м номере читайте о знаменитом иконописце Андрее Рублеве, о творчестве одного из наших режиссеров-фронтовиков Григория Чухрая, о выдающемся писателе Жюле Верне, о жизни и творчестве выдающейся советской российской балерины Марии Семеновой, о трагической судьбе художника Михаила Соколова, создававшего свои произведения в сталинском лагере, о нашем гениальном ученом-практике Сергее Павловиче Корллеве, окончание детектива Наталии Солдатовой «Дурочка из переулочка» и многое другое.



Виджет Архива Смены

в этом номере

Прибой у Котомари

Повесть. Окончание. Начало в №№ 16-18. Повесть печаталась в сокращении.