Рассказ «Старик», написанный А. М. Горьким в 1906 году и опубликованный в 1911 году («Новый журнал для всех», № 37), принадлежит к числу забытых произведений великого писателя и не вошел в собрание его сочинений. В раннем этом рассказе ярко сказались особенности мироощущения Горького, его гуманизм, жадная и требовательная любовь его к жизни и человеку.

... Люди окружили Жизнь тесною толпою, как грязные нищие богатую купчиху на паперти храма, стонали, жаловались и злобно плакали, прося милостыни, внимания к себе, болезненно изрыгали хулу друг на друга и на Жизнь, ползая у ног ее в судорогах жадности своей, в гнусном бешенстве нищенских желаний.

Извиваясь и прыгая, точно скользкие серые жабы и холодные змеи, лишенные яда по слабости своей, они выли воем безумия и, ослепленные мелкою пылью желаний своих, не видели солнечного лица Жизни, а оно, источая радужное сияние, наклонилось над ними с мудрой улыбкой, и молчала Жизнь, терпеливо слушая отвратительную музыку стонов и жалоб.

- Ты однообразна, ты бедна! - скучно злясь, говорил ей пресыщенный. - Я был всюду на земле, все изведал - видел все развалины прошлого, знаю тревоги и надежды настоящего, - что мне будущее? Я думал, неисчислимы дары твои, неисчерпаемо щедра рука твоя, и вот, уже нет на земле ничего, что желал бы я видеть, что хотел бы иметь! Дай мне еще желаний, укажи возможности, чтобы я захотел достижений, чтобы вновь ожила душа моя многими жаждами! Укажи мне новое, поведи любопытство мое к неизвестному, если безгранично содержимое твое, как это казалось мне в юности. Но ты вся исчерпана мною! Ты бедна, как нищая...

Раб умолял ее:

- Сделай так, чтобы сильные не попирали волю мою тяжелыми ногами своими, если ты справедлива! Я истощен трудом невольника, я не имею хлеба, сколько нужно мне, умирают от голода дети мои, и нет ни у кого жалости ко мне. Внуши сильным чувство жалости к слабому, пощади угнетенного, если ты справедлива!

- Зачем ты существуешь? - спрашивал мудрец. - Какой смысл заключен в пестром хаосе игры твоей? Чего ради мучаются все эти люди? Отвечай, если ты разумна!

- Ты воплощение не разума, а безумия! - вторил мудрецу поэт. - Как дитя игрушки, надоевшие ему, ты легкомысленно разрушаешь с трудом созданное людьми, о жадная раба времени! Ты грубо издеваешься над лучшими из чувств человека, над любовью, которой обязана существованием своим, жалкое создание насмешливого дьявола!

- Ты обманула меня! - обиженно гнусавил беззубый, лысый человек с провалившимся носом на желтом лице. - Я был юн, всеми силами сердца я любил тебя, всю мощь юности посвятил я любви к женщине, лучшему из воплощений твоих! Но на дно чаши наслаждения ты положила гнусный яд болезни и разрушила тело мое, ограбила ты меня, как разбойник прохожего! Отдай мне здоровье, чудовище, исказившее лицо мое...

- Укажи мне место на лоне твоем! - горестно взывал неудачник.

- Я хотел быть пахарем на нивах твоих и не имею силы для этого, я хотел быть проводником разума, но не знаю, - где истина и что могу проповедывать, не вводя людей в заблуждение. И хотел я изображать красками многообразное лицо твое, но не имею таланта, хотел вести летопись деяний твоих, и нет во мне способности к этому! О, зачем ты создала меня с короткими пальцами - музыкантом хочу я быть! Что же делать мне? Научи, если ты мудрая...

- Почему я слеп? - спрашивал слепой, судорожно искривив мертвое лицо свое. - Зачем ты слепым создала меня?

И даже глухонемые что - то мычали, быстро двигая пальцами. Только дети и пьяные были веселы.

- Гони их прочь! Всех - прочь! - пошатываясь, кричал один пьяный. - Такая дрянь... шумят, шумят... Кто напоит человека вином, если он сам не напьется?

Он засмеялся и ушел.

Женщины, озлобленные горем пола своего, раздраженные несчастиями материнства, разбитые ударами любви своей, женщины голодные - проклинали и плакали в пламенном отчаянии, в диком возбуждении злобы своей.

И множество людей убивали себя: одни, чтобы бросить труп свой на пути тех, кто отказал им в любви, другие, - чтобы погасить тление страха перед жизнью в грудях своих, все - потому, что сознали ничтожество свое, и только некоторые - из гордости, но смерть последних проходила не замеченной никем...

Точно стая бесноватых мух кружились они в пляске злобного раздражения, растравляя боль и раны друг друга едкою горечью жалоб своих. И звучал в хоре стонов истощения, в диких воплях больной жадности беззаботный смех детей, как журчанье отдаленного источника, приносившего в жертву Жизни милый смех радостного опьянения силами ее.

Сквозь этот рой одиноко шел старик, направляя медленный шаг свой к солнцу, нисходящему с небес, обливая темные одежды земли багряными потоками прощальных лучей. Он шел спокойно, молча, и шум вокруг не будил его внимания, поглощенного великолепною игрою огненных красок на небе вечера; он смотрел вперед, и глаза его мягко улыбались.

- Старик! - закричали ему. - Скажи и ты твои жалобы...

• Страницы:
• 1
• 2
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.