Скажите, пожалуйста, можно у вас лаять?

Нина Соротокина| опубликовано в номере №1226, июнь 1978
  • В закладки
  • Вставить в блог

– Не бойся... Веди себя просто, естественно. Ты это умеешь, – подготавливал меня Аркадий. – Они славные люди. Не бойся.

– Я не боюсь, – врала я.

Я не просто боялась – я очень боялась. Меня представят важной родне, а это значит, что наши отношения с Аркадием вступают в новую фазу. Кроме того, он дал мне понять, что решился наконец на разговор с дядей, на «глобальный» разговор, и мое присутствие должно придать этой беседе непринужденный семейный характер. При желании можно было уловить в тоне Аркадия и намек на то, что дядя сам предложит свою научную помощь, так сказать, в качестве свадебного подарка. Но я не уловила этого намека. Мне было не до этого. «Я буду естественной, – повторяла я как заклинание. – Я буду очень естественной!»

Ехать намечено было в пятницу вечером. Для путешествия дядя ссудил нам свою машину, роскошную, как катафалк. Машина нелепо выглядела на нашем обшарпанном дворике и манила к себе, как посул, как обещание приобщить меня к новой, прекрасной жизни. И не академические дачи были пунктом нашего назначения, нет – мы ехали на Олимп, на современный пир богов, где гудят реакторы и синхрофазотроны, где люди веселы и гениальны и знают что-то такое, чего нам, простым смертным, не понять, не осмыслить, не охватить.

В таком ожидании чуда я предстала перед Аркадием, держа на поводке Сида.

– Как, и он с нами? – удивился Аркадий.

– Мне не с кем его оставить, а пес не может жить один двое суток. Аркадий с сомнением покачал головой, что-то прикидывая в уме и разглядывая Сида, словно видел его впервые.

– Ну, ну... А подстилка? Он же испачкает сиденье.

Пока я бегала за одеялом и забытой миской, Сид успел обежать двор, заглянул на стройку, вывалялся в грязи и извести и, удовлетворив свое любопытство, забрался под машину и принялся грызть шину. Аркадий безучастно наблюдал за суетой Сида, продолжая машинально вытирать влажной тряпкой, будто поглаживая, глянцевые бока дядиного «катафалка». Я отобрала у Аркадия тряпку и принялась за Сида – он только пофыркивал.

Наконец мы с грехом пополам расположились на заднем сиденье. Как ни мала моя комната, машина показалась Сиду еще теснее, и он стал рваться в заднее окно, царапая кожу обшивки. «Ох, не стоило его брать», – подумала я.

Но мы уже ехали.

Москва подмигивала нам светофорами, мы подолгу стояли у каждого, и мне казалось, что их слишком много, потому что каждая остановка, повизгивание тормозов, чужие лица, мелькавшие в пристроившихся рядом машинах, беспокоили Сида, и на вопросы Аркадия я отвечала невпопад, короткими фразами. Разговора не получалось.

Когда проехали окружную, наступили сумерки, и начал накрапывать дождь. Вначале маленький, он потом припустил вовсю и уже не каплями обозначался на стекле, а сплошной водяной завесой закрыл от нас деревушки, прижавшиеся к обочине, и поле и лес. Фары освещали небольшой кусок шоссе, на котором плясали струи воды.

Мы озабоченно молчали. Аркадия беспокоила дорога, а меня Сид. Он, казалось, спокойно лежал под рукой, но глаза его, как у кошки на ходиках, с механической точностью двигались туда-сюда, объединившись в одном ритме с шаркающими дворниками. Боясь этих поблескивающих восторгом глаз, я слишком крепко прижала к себе собаку. В ответ на мою непрошеную нежность тело Сида вдруг напряглось, и в следующий миг лапы его легли на плечи Аркадия. Не поймай я взметнувшийся перед лицом хвост, пес перемахнул бы через спинку прямо на руль.

– Держи его, держи! – отчаянно крикнул Аркадий. Машина вильнула задом, грозя выскочить на обочину. – Ты что, с ума сошла? В кювет захотелось?

– Аркаш, это же не я на тебя прыгнула. Это Сид.

– Сид, Сид... Корнель, Расин! Представление устроили!

Шоссе мокрое, говорил Аркадий, а он не профессиональный водитель. У него нет безусловной реакции. Видимость ни к черту, добавлял он, а я удивительно безответственна. Собак вообще нельзя возить в автомобилях, и я могла бы это сама сообразить.

Машина катилась осторожно, будто ощупью. Я молчала, глядя на Сида. «Мы виноваты, виноваты, господи, как мы виноваты, а ты прав, но зачем так долго говорить об этом?»

– Больше он не прыгнет, Аркаш. Далеко еще? Может, ему надо выйти...

  • В закладки
  • Вставить в блог
Представьтесь Facebook Google Twitter или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.

В 4-м номере читайте о знаменитом иконописце Андрее Рублеве, о творчестве одного из наших режиссеров-фронтовиков Григория Чухрая, о выдающемся писателе Жюле Верне, о жизни и творчестве выдающейся советской российской балерины Марии Семеновой, о трагической судьбе художника Михаила Соколова, создававшего свои произведения в сталинском лагере, о нашем гениальном ученом-практике Сергее Павловиче Корллеве, окончание детектива Наталии Солдатовой «Дурочка из переулочка» и многое другое.



Виджет Архива Смены