Диптих Г. Провоторова «Суд» привлекает внимание многих зрителей. Три беспощадно суровые дамы просверливают вас проницательным осуждающим взглядом. Их неистовый аскетизм — в позе, прическах, одежде, решительность и уверенность в собственной святости, почти монументальная монолитность, противостоят несуразному и жалкому мужчине на соседнем холсте. Здесь и сатира на наше правосудие со времен печально известных троек до дней нынешних, и гротескное изображение матриархата, и осуждение всеобщего и якобы единственно верного единомыслия.

Невольно возникло ощущение, что совсем недавно вот так же беспомощен и бесправен был молодой художник перед солидным выставкомом, который твердо знал неписаные, но жесткие правила игры и скрупулезнее римского папы соблюдал каноны еще дозастойной эры.

В судах, наверное, подобная картина еще долго будет не редкостью на сложном пути к правовому государству, а вот выставкомов таких, думаю, и не осталось. Выставкой Всесоюзной выставки молодых художников, посвященной 70-летию ВЛКСМ, работал открыто, в присутствии не только авторов, но и зрителей, просмотрел почти пять тысяч произведений, половину из которых вместил в итоге Манеж. Из поистине вавилонского хаоса стилей и жанров: различные направления реалистического и абстрактного искусства, неопримитивизм и постмодерн, сюрреализм и «соц-арт» — предстояло образовать хотя бы подобие гармонии. Эта задача была поставлена перед специальной комиссией во главе с секретарем правления Союза художников СССР Т. М. Соколовой и молодыми дизайнерами Ольгой Кирюхиной и Владимиром Вильчес-Ногеролом, выполнившими проект экспозиции.

Замысел был смел и благороден: отойти от тематического принципа, традиционного для построения крупных выставок, не впасть в соблазн условных распределений по стилям, а разместить произведения на основе их художественной совместимости. При этом учитывался совершенно разный подход к освоению одних и тех же тем или проблем. Так, во вводном зале оказались соседями картина С. Присекина «Вся власть Советам!» и громоздкая композиция С. Гайдукова «Посвящается Совету народных комиссаров от 26 октября 1917».

Организаторы старались создать зрителю условия для восприятия работ. Был учтен урок знаменитой XVII ' московской молодежной выставки, где экспозиция представляла в более выигрышном свете авангардистские работы.

Сколько бы ни было молодежных выставок, во все времена говорилось — это лицо поколения. Теперь, когда вырвалось из подвалов безгласности все то, что не укладывалось в прокрустово ложе официозного искусства, стало очевидным — мы вместо лица довольствовались маской, изготовленной к тому или иному случаю по заданному рецепту.

Отображает ли нынешняя выставка современный художественный процесс? Правомерно ли выносить приговор молодому изобразительному искусству, проведя «следствие» лишь в огромном зале Манежа?

На первый взгляд стихийность, спонтанность, демократичность отбора дают основания для утвердительного ответа. На деле же получается, что демократия в искусстве — скорее лозунг, чем правда. Недаром художники и искусствоведы сошлись в оценке: произошла нивелировка авторов, наиболее талантливое теряется в общей массе. Некоторые республики не смогли (или не захотели?) прислать все самое достойное, так как Всесоюзная выставка, решение о которой долго оттягивалось, по времени совпала с рядом республиканских и местных молодежных смотров. Слабыми выглядели театральный раздел и прикладное искусство.

Если говорить о политике экспозиционного плюрализма, то это достижение предыдущей Всесоюзной молодежной выставки в Манеже — «Молодость страны», проходившей в дни XX съезда комсомола. Тогда, полтора года назад, секретари Союза художников и академики, представители Министерства культуры СССР и ЦК ВЛКСМ за день до открытия ходили по залу, бравируя друг перед другом независимостью взглядов и отсутствием консерватизма... Сегодня это уже не геройство — публично констатировать наличие различных художественных концепций. Сегодня нужен шаг вперед в осмыслении роли художника в жизни общества, в разрешении назревших противоречий во взаимоотношениях искусства с действительностью.

Увы! Зритель выходил из Манежа отнюдь не потрясенный. Впечатления в основном оставались на уровне: «теперь об этом можно так говорить» («Культ насилия» А. Кочкина, где Сталин и Троцкий разделены кргтаипй межой, «Меня принимают в комсомол» И. Акимова, где в автопортрете с комсомольским значком отсутствует сама личность автора, триптих «Коллективизация» А. Це-дрика, «Сорок дней» С.Данилина о нашей афганской войне). На другом полюсе мнение: «теперь и это выставляют» — в отношении, разумеется, абстрактных или, как принято нынче говорить, «декоративных» произведений. К слову сказать, выставка наглядно показала, что по-прежнему зритель в своем большинстве «не дюже» разбирается в тонкостях стилей. Наиболее оживленно толпился народ в разделе плаката и перед уже упомянутым «политическим театром» С. Присекина. В первом случае внимание к жанру оправдано публицистическим накалом выставленных работ, в основном из числа уже отмеченных наградами специального Всесоюзного конкурса. Во втором — большое внимание уделялось табличке рядом с полотном, на которой было указано, какая из исторических личностей где изображена...

Такое зрительское восприятие, упорное выискивание идеологической морали, молчаливое равнодушие перед подлинными явлениями и глумливое осуждение всего непонятного — плата за многолетнюю деформацию естественной преемственности в развитии отечественного искусства.

После острой дискуссии на выставкоме был снят раздел художественного конструирования, за который так бились молодые дизайнеры. Тем самым еще раз продемонстрировано, что в Союзе художников те творческие профессии, которые не связаны впрямую со станковыми видами изобразительного искусства, на положении пасынков. А ведь это решение выносили не пресловутые бюрократы, не чиновники от искусства, а сами художники, из которых, правда, большинство — станковисты.

Но ведь как бы мы ни радовались, что художественные выставки стали привлекать тысячи людей, — миллионы либо не имеют такой возможности, либо проходят мимо. Что видят они на улицах городов, особенно в новостройках? Кто соразмерял разрушительную силу рок-музыки, о которой столько говорят, и разрушительную роль скопищ серых бездушных коробок, именуемых микрорайонами? Какими вырастут дети в этом эстетическом вакууме? Не здесь ли проходит линия отрыва искусства от жизни, а вовсе не на полотне художника, как принято думать?

Так я рассуждал, вспоминая традиции Родченко и Татлина, давно умершие у нас и приходящие извне уже в перерожденном виде, сокрушаясь узости мышления, цеховости подходов к глобальным задачам искусства.

И подумалось: сделан важный шаг к возрождению многоликого нашего изобразительного искусства. Но молодые художники в поисках собственного «я» нуждаются, пожалуй, не столько в представительских парадах, сколько в условиях для нормального творческого роста. Этому в большей степени способствовали бы регулярные персональные и групповые выставки, сеть магазинов-салонов, общение друг с другом и со зрителями в творческих клубах и объединениях, профессиональная критика «по гамбургскому счету».

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.