Несведущие люди полагают, что на Севере много нефтяников, газовиков, горняков и т. д. Это не так. Добычей и перекачкой нефти и газа – в нефтяных и газовых районах Западной Сибири – занято всего два-три процента всех работников этих районов. Все остальные заняты обслуживанием этой главной отрасли. Больше всего здесь строителей и работников транспорта, чрезвычайно много ремонтников и т. д. Разумеется, в каком-то определенном количестве эти работники необходимы. Но специальные исследования показывают, что тех же производственных результатов – при современной технике, улучшенной технологии, иной организации труда – можно добиться с числом работников в три-четыре раза меньшим нынешнего. Пусть даже исследователи в чем-то ошиблись, пусть они слишком оптимистично настроены и не увидели каких-то «оврагов» («Гладко было на бумаге, да забыли про овраги...»), пусть избыток по сравнению с оптимальным положением не четверной, а всего двойной... Какая бы это была громадная народнохозяйственная экономия, если бы на Севере проживало не восемь, а всего четыре миллиона человек! Ведь содержание человека на Севере обходится в два-три. а то и в четыре раза дороже, чем в умеренных широтах.

Но при чем здесь тогда плохой быт? Почему он-то увеличивает количество работников?

Да потому, что именно из-за этого быта с Севера уезжает много сравнительно квалифицированных и адаптированных к местным условиям работников, которые заменяются молодыми энтузиастами без профессии или должной квалификации. Пройдет несколько лет, эти люди и адаптируются и резко повысят свою профессиональную подготовку, но к этому времени они женятся, у кого-то заведется ребенок, а семья попросту не может жить в тех условиях, которые в какой-то мере удовлетворяют одиноких молодых людей (жизнь в балке или общежитии, питание в общепите и т. д. и т. п.). И эти вновь уедут, а на их место вновь придут молодые и т. д. А низкая квалификация и недостаточная адаптированность к местным условиям – это низкая производительность труда и плохое качество работ. Низкая производительность – это потребность в дополнительном количестве работников. А дополнительные люди – это дополнительные трудности с бытом, это дополнительная неудовлетворенность, это отъезд с Севера – круг, как видите, замыкается. Разорвать его можно только одним способом – резко подняв бытовые условия северян.

Разумеется, потребность в рабочей силе порождает не только проблемы быта, но и многие другие.

Техника. Повторю, что нигде Север не осваивается в таких гигантских масштабах, как в СССР. Однако специальной техники, приспособленной к специфическим условиям Севера, до сих пор пока почти нет. Вопрос этот – с длинной «бородой». Я хорошо помню доклад о состоянии с северной техникой, который мне довелось услышать в Сибирском отделении АН СССР еще в 1958 году, – это было первое, что я услышал, приехав в Новосибирск молодым специалистом, – наверно, потому доклад и запомнился. Говорилось о том, что нет специального металла, который мог бы выдерживать морозы Севера – отсюда частые аварии подъемных кранов и других механизмов, что нет хладостойкой резины, нет специальных масел, нет, нет, нет... Приводились цифры потерь – по нынешним масштабам скромные, а по тогдашним внушительные, говорилось, что пора создавать специальную технику в «северном исполнении».

Пока почти ничего в этом направлении не сделано. Почему – этот вопрос требует специального рассмотрения. Но дело подчас доходит до курьезов. Зимой по ночам во многих местах на Севере можно встретить группы заведенных автомашин. Как заведут поздней осенью, так и работают моторы до весны – если остановится, то на северном морозе его почти невозможно завести. Ну, а отсутствие на Севере «северной» техники, разумеется, серьезно снижает и производительность труда.

Ведомственность. Или, другими словами, «натуральное» хозяйство. Каждое ведомство непременно желает иметь «все свое». Самым катастрофическим образом это сказывается на новых городах. В середине 60-х годов нынешний большой город Сургут представлял из себя длиннющую цепочку ведомственных поселков: нефтяников, геологов, геофизиков, строителей, речников, рыбников, лесников. В каждом поселке не только свой жилой фонд, но и котельные, электростанции, бани, магазины, школы, столовые и т. д. и т. п. – все это мелкое, примитивное, требующее громадного количества малопроизводительного ручного труда.

Ну ладно, то дело уже давнее. А как теперь?

Возьмем Тынду – столицу БАМа. Кроме одного современного микрорайона, возводимого московскими строителями для железнодорожников-эксплуатационников, это – хаотическое скопление семнадцати узковедомственных поселков, состоящих из вагончиков, балков и сборно-щитовых домов без элементарных удобств. Два года назад в городе было 40 (сорок!) котельных – одна котельная менее чем на тысячу жителей. И, что самое интересное, если в Сургуте ведомственные поселки принадлежали разным министерствам или по крайней мере разным главкам одного министерства, Тында почти вся принадлежит одному главку – ГлавБАМстрою. Но каждый трест, мехколонна, мостоотряд и т. д. имеет свой поселок. Заметим, что в этих условиях создавать постоянный город Тынду будет очень нелегко: значительную часть его территории заняли ведомственные поселки. Или нужно будет сильно отступать от генплана, или идти на большие потери в связи со сносом. Как видим, если Сургут был «цветочком», то Тында – «ягодки».

Повсеместно на Севере громадное количество народа занято ремонтом техники. Мне довелось довольно детально изучать этот вопрос на Колыме. Там каждый золотой прииск имеет большие ремонтно-механические мастерские, кроме того, было десять ремонтно-механических заводов. В то время техника наша была не очень стойкой. Новый бульдозер выдерживал, как правило, один промывочный сезон. После этого он требовал капитального ремонта. Стоимость этого ремонта в условиях Колымы была равна стоимости двух новых бульдозеров, даже с учетом их доставки на Колыму – долгой и дорогой. Но новой техники не хватало, капитальные ремонты были неизбежны; запасных частей тоже не хватало, и их приходилось изготовлять на месте – вплоть до траков и коленчатых валов; отсюда и фантастическая стоимость ремонта.

Именно ведомственность, «натуральность» хозяйства ведет к громадному разбуханию штатов. На тех же многочисленных ремонтников нужны торговые работники, медики, учителя и т. д.; на тех же работников просвещения – снова врачи и продавцы и т. д. – это нарастает, как снежная лавина. В конечном счете получается, что на одного работника, занятого тем, ради чего осваиваются эти суровые земли – добычей золота, редких металлов, ловлей рыбы и т. д., – приходится 5 – 6 «обслуживающих» – в широком смысле слова, включая сюда и ремонт.

Партия давно и решительно осудила ведомственность в освоении Севера. Однако в жизни это явление еще не изжито. Добавим также, что на Север обычно переносятся в неизменном виде способы ведения хозяйства, сложившиеся в обычных условиях средних широт. А способы эти малопригодны для условий Севера.

Демографическая ситуация и север

Масштабы освоения Севера неизбежно должны быстро увеличиваться. В частности, начинается широкое освоение громадной – полтора миллиона квадратных километров – зоны Байкало-Амурской магистрали, которое особенно интенсивно должно развернуться во второй половине 80-х годов – после создания на магистрали сквозного движения.

Но широкое освоение Севера придется в дальнейшем вести в условиях недостатка трудовых ресурсов по стране в целом. Население трудоспособного возраста в десятой пятилетке увеличилось на 11,2 миллиона человек, в одиннадцатой прирост будет равен 3,3 миллиона, в двенадцатой он будет еще меньше. Это если считать с 16 лет, как у нас принято. Но теперь работу в народном хозяйстве начинают в среднем с 20 лет. И если посмотреть, как изменится численность населения страны в «рабочем» возрасте – от 20 до 60 лет, то картина

хскладывается такой:

Прирост населения в возрасте 20 – 60 лет

млн. человек % к началу пятилетки

1976 – 1980 1981 – 1985 1986 – 1990 13,8

7,7

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.