Разноцветное платье

Александр Проханов| опубликовано в номере №1117, декабрь 1973
  • В закладки
  • Вставить в блог

— Не на кофту же мерить.

— Ты портной, как скажешь! — захихикала Нюрка. — Кланька-то теперь далеко. И чего было ей надо, Кланьке? Все ругалась, все не так да не так. На такого мужика и ругаться?

— А ты б не ругалась?

— Да я б тебя, Ром, на ручках носила!

Он положил ей лапищу на плечо. Она смеялась, не мешая ему, смуглолицая от водяного солнца, с белыми морщинками у глаз.

— Уж ты мне скрой, Ром, — сказала она, выворачиваясь. — Я к вечерку приду. Ой, и до чего у тебя все сорно, не прибрано! Сразу видно, нет бабы в доме. Приду к тебе, уберусь. Крупы принесу, кашу сварим.

Поигрывая плечами, выскользнула из избы, ласково щурясь на Романа. А он присел у стола, на котором со вчерашнего вечера стояла закопченная керосиновая лампа, валялись рыбьи кости.

— Платья ей захотелось! Ну, нюх бабий! Бежит, как соболь на падаль... Скрою ей, скрою. Я и пекарь, я и аптекарь. Ну, бабы!..

Тогда он работал шофером в казахстанских степях, гонял по трассам свой грузовик, забирая попутные грузы. То в его кузове золотилось литое, укутанное брезентом зерно. То дымилась медная зелень руды. То ревели быки, растянутые на мокрых цепях. То лежали в прозрачной смазке роторы электромоторов.

Кланю он брал с собой, сажал в кабину. И было им прекрасно вместе нестись, слыша рев ветра в моторе, брызги дождя по кабине, смотреть, как фары захватывают струю асфальта и ночные бабочки умирают, разбиваясь о стекла.

Она удивилась огромной степи, и синему небу с белыми облаками, и ходящим по пшенице красным неуклюжим комбайнам, и ночлегам у маленьких степных речушек, пахучим кострам из сухих кизяков, на которые выходили отары, смотрели сотнями овечьих мерцающих глаз. А в цветном тазу дымился, благоухал бешбармак, и казах брал парное мясо узкими смуглыми пальцами.

Однажды в крохотном магазинчике в безымянном степном селе они увидели за прилавком яркое платье, в шелковистых переливах, разводах, полупрозрачное, как крыло бабочки. Она загорелась, потянулась к нему навстречу, и Роман, смеясь, радуясь, что может ее одарить, купил ей платье.

Они остановили в степи грузовик. Она, сбросив блузку и линялую юбку, касаясь шелка губами, нарядилась в новое платье. Будто вошла в него, длинноногая, белолицая, светлая сквозь прозрачную ткань, застегивала пуговицы на спине, оглаживала груди, бедра, живот, целовала Романа.

Они неслись вдоль синего озера, по узкой косе. Ее платье горело рядом. И вдруг у воды, вдоль дороги, возникло стадо сайгаков. Мчались самцы-рогачи, высланные в степь дозором, за которыми двигались в отдалении несметные стада самок и молоди, уходя от волков и ненастий. Звери бежали, сжатые дорогой и озером, вишневые, гладкие, отливали на синей воде.

Роман прибавил скорость, и сайгаки наддали. Они скакали леред самым радиатором, круглотелые, плотные, словно бомбы, с хрупкими, напряженными ножками, носатыми мордами и рогами. Он чувствовал горячий рее двигателя и бешеную работу звериных сердец, мерцание глаз и копыт и огненно-яркое платье. Она прижималась к стеклу, задыхаясь, на щеках и на шее — румянец. И, прибавив газу, он медленно провел через стадо грохочущий грузовик, и табун, распавшись, сомкнулся, козы давали высокие свечи, взмывали, поджав под брюхо копыта, и, разворачиваясь, исчезали.

Они лежали у речки. Их грузовик чуть виднелся за плетением кустов. У глаз их недвижная тихая заводь. По горячему песку пробегает малая птичка. И платье ее развешено на твердых вянущих травах, светится тонко на солнце...

Роман крутил за столом керосиновую лампу, выдавливал холодный обгорелый фитиль. Он всколыхнулся от реве над крышей избы. Выскочил и увидел самолет, садящийся на луг, удары колес и подпрыгивание, разворот машины у самой воды. Ждал, на что-то надеясь, когда раскроется дверца. Появился пилот в белой рубахе, с галстуком, стал вышвыривать ногами ошметки бумаги.

Рыбаки уже бежали к складу. Роман заторопился со всеми.

Отворили дверь на скобах, входили в полутьму, где пахло сыростью, тухлой рыбой, мерцал оплавленный лед, стояли рядами бочки.

— Эй, кто-нибудь! Давай к порогу подкатывай, а другие — кати к самолету! — приказал бригадир, опрокидывая первую бочку.

  • В закладки
  • Вставить в блог
Представьтесь Facebook Google Twitter или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.

В 4-м номере читайте о знаменитом иконописце Андрее Рублеве, о творчестве одного из наших режиссеров-фронтовиков Григория Чухрая, о выдающемся писателе Жюле Верне, о жизни и творчестве выдающейся советской российской балерины Марии Семеновой, о трагической судьбе художника Михаила Соколова, создававшего свои произведения в сталинском лагере, о нашем гениальном ученом-практике Сергее Павловиче Корллеве, окончание детектива Наталии Солдатовой «Дурочка из переулочка» и многое другое.



Виджет Архива Смены

в этом номере

Медведи и шарманки

Из цикла «Странные люди»