БЫЛО так.

Ваню Быта в организации любили тепло и сильно. Больше. Ваню обожали и уважали. У него были белесые, редкие волосы и серые глаза, добродушные лучистые глаза честного человека.

Однако, когда доходило до дела, лучистость глаз оказывалась металлическим блеском твердой воли, холодком решимости и упорства. Словом, это был лучший из активистов, и организация по праву им очень гордилась.

И не только гордилась.

Когда в сутолоке райкомовских будней происходила заминка, улаживать ее поручали всегда Ване.

Нагрузок он имел многое множество, на собраниях любил дружески пошутить, и звали все его Быток или Ванюша.

Это было все, что знали о Быте товарищи по работе и организации.

Впрочем, не все.

Еще знали, что в разговоре Ваня обычно через каждые несколько слов задерживал дыхание, смолкал и как - то странно, натужливо силился вздохнуть полной грудью. Но это была столь небольшая деталь, что ее не всегда замечали. Привыкли.

Как - то осенью после одной из бурных и многоречивых конференций Ваня несколько дней не показывался в райкоме. Хотя для Быта это было не совсем обычно, однако большого значения этому никто не придал.

На пятый день пришел в райком младший братишка Быта. Скрипучим рыдающим голосом он сообщил, что Ваня умер.

После жуткого молчания в райкоме началась паника. Вызвали врачей, собрали ребят, пошли к Быту. И здесь в первый раз представителей райкома обдал жгучий стыд.

Оказалось, что никто из друзей и активистов никогда не интересовался, как, чем и где живет любимейший и авторитетнейший член организации.

Быт лежал в почерневшей от старости, уже гниющей хатенке. В комнате, закоптелой и душной, было маленькое оконце, и солнечные лучи тщетно силились в него пробиться.

У кровати Быта билась в истерике высохшая, потемневшая, страшно изможденная женщина - мать его.

Вся обстановка комнаты была такой нищей и мрачной, что стало понятным, почему процесс в легких дал столь быстрые и решительные результаты.

Тогда началось самобичевание.

На собраниях ораторы били себя в грудь и, сдерживая слезы неподдельной скорби, говорили о том, что «мы прозевали товарища».

В местной газете был помещен большой, очень темпераментный покаянный фельетон, где говорилось о том, что смерть Быта - горчайший урок того, как не надо за нагрузками и заседаниями забывать человека.

На похороны Быта вышел весь город, а после похорон в клубе был устроен вечер воспоминаний. Здесь друзья и товарищи Быта давали нерушимую клятву отныне свято беречь товарищескую дружбу, внимательно относиться друг к Другу, памятуя высокую цену каждого нашего человека.

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.