– Это, конечно, хорошо, что мсье отвезет меня, да только по кладбищу пока еще автомобили не ездят, а лекарства, чтобы потом ноги растирать, весьма дороги у нас.

Я понял намек, достал франки и протянул их деду. Тот сразу оживился, ноги мгновенно поправились, и мы поехали на кладбище. В дальнем углу в полнейшем запустении, в безвестности, в тишине – тропа-то «заросла», если приложить пушкинские строки, – стоит памятник Александру Герцену, и никому во всем этом красивейшем городе нет дела до него – какой-то иностранец захоронен, мало ли их тут?!

Когда я рассказал об этом французским друзьям, те ответили:

– А что вы хотите? Попробуйте спросить любого парижанина, где похоронен Федор Шаляпин, вряд ли из десяти тысяч один знает...

Я начал действовать – решил приложить все силы к тому, чтобы вернуть на Родину прах человека, память о котором всем нам дорога. Возвратившись с кладбища, сразу же попросил отвезти меня к префекту. Префект оказался славным человеком. Выслушав меня, он ответил:

– У нас возражений нет, господин посол! Считайте эту проблему решенной!

В Париж возвращался словно на крыльях – в прямом и переносном смысле: самолет – как явление материального плана и мое внутреннее состояние – как явление плана душевного.

Не успел я дома прийти в себя после дороги, как раздался телефонный звонок. На другом конце провода префект говорил извиняющимся голосом:

– Господин посол, простите великодушно, однако возникла серьезная проблема: по французскому законодательству мы не можем позволить перевоз праха без разрешения на то наследников умершего.

– Это я беру на себя, – ответил я, – об этом не беспокойтесь.

На том и порешили.

Отыскал я тут же с помощью французских друзей телефон внучки Герцена. Лет внучке не меньше девяноста. Попросил секретаря набрать ее номер. Отрекомендовавшись, сказал, что являюсь большим почитателем таланта ее великого деда и хотел бы... Старуха резко оборвала:

– Коли по поводу перезахоронения, прошу не обременять себя звонками.

И бросила трубку. Я не сразу понял, что старуха бросила трубку: решил, что разъединили. Набрали номер еще раз. К телефону никто не подходил. Только тогда я понял, что для девяностолетней внучки великий дед мало что значит. Можно только диву даваться: не желать того, чтобы прах Александра Ивановича оказался в России, куда так стремился великий писатель-демократ, изгнанный царскими палачами в эмиграцию.

В сердцах подумал: «Если ты, древняя развалина, повернулась спиной к тем двумстам шестидесяти миллионам, для которых Герцен – национальная святыня, человек, именем которого названы театры, улицы, институты, библиотеки, то правнуки должны быть иными – не зашоренными, как лошадь в дореволюционной донбасской шахте».

Помогли французские друзья – собрали всех правнучек и праправнуков. По-русски из тридцати наследников с грехом пополам человек пять говорят. Выступил я перед потомками, втолковал им, что означает для нас Герцен, корил их тем, что мы столетие со дня его смерти отмечали всенародно, а они всего лишь один венок на могилу предка соизволили принести. Словом, и так и сяк их уговаривал. Один из правнуков, юрист, посмотрел на меня с сожалением и вздохнул:

– Ничего у вас, господин посол, не получится, хотя я готов поддержать идею: я в Москве был и, когда мне показали улицу Герцена, не поверил. Вечером привел другого переводчика и попросил прочесть мне надпись на табличке: все верно – улица Герцена. Не скрою, был весьма и весьма удивлен, не мог себе представить ранее, что мой предок столь известен в России.

Порешили, что, когда девяностолетняя внучка преставится, мы снова вернемся к обсуждению этой проблемы – праправнуки, не говорящие по-русски, книг предка толком не знающие, обещали вроде бы дать свое согласие на перевоз в Москву праха Александра Ивановича Герцена.

После «эксперимента» с родственниками Герцена в отношении праха Шаляпина я решил действовать более осторожно. Мне рассказали, что у Шаляпина осталось пять или шесть наследников: сын Борис, художник, живет в США, другой сын, мелкий бизнесмен, работает в Италии, дочь Ирина – актриса одного из московских театров, четвертая дочь, Марина – замужем за англичанином, крупным предпринимателем, пятая, Марфа, тоже проживает где-то в Англии, а шестая, Дассия, обитает в Париже, но уже в обличье графини Шуваловой: вышла замуж за столбового дворянина, батюшка коего владел десятками тысяч десятин земли в России, множеством усадеб, поместий. Послали из посольства запросы. Ответ от сыновей Шаляпина пришел быстро: «Согласны, благодарим, гордимся». Прислала телеграмму из Москвы Ирина Шаляпина. Согласились «английские» дочки Федора Ивановича. Я торжествовал победу. Положив в карман все эти «наследниковы ответы», попросил связать меня с «графиней».

– О, советский посол! Как интересно! Хотите увидеться по делу, связанному с моим отцом? Что же, пожалуйста! Приезжайте, вместе пообедаем.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• 7
• 8
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.