В шесть утра Анатолий Тимченко появляется в угольном разрезе. Он сразу видит всё, что делается у него на участке, вернее, догадывается, ибо видеть ещё нельзя: в предрассветную пору тускло светят прожекторы. Темнота. Вокруг только звуки. По стенам разреза журчит вода. Над ручейками лёд образовал своды и раковины, в них вода глухо рокочет, будто кипит. В тишине утра отовсюду слышны журчащая вода и редкие гудки паровозов. Они на той, на невидимой, чёрной стороне разреза, они на террасах друг над другом, там, где в жёлтых полосах света мелькнёт доверху наполненный породой ковш, а с ним рядом возникнет угол железнодорожной платформы - думпкара. И вдруг, будто раскалывается земля, откуда-то снизу бьют залпы - тяжёлые, тупые удары. Анатолий смотрит на часы. «Точно. Шесть пятнадцать». Это глубоко под землёй горняки производят отпилку. Уголь берут и сверху, из разреза, и в шахте, из глубины.

Анатолий Тимченко - начальник участка угольного разреза.

На Тимченко защитного цвета брюки, заправленные в высокие, подпирающие колени сапоги, синяя стёганка. На голове небрежно надета меховая шапка, так что видны высокий лоб и пряди тёмных волос.

... Любит Тимченко такие дни, как сегодня, когда спокойно, уверенным шагом можно пройтись по участку. По огням, по свисткам чувствуется ровный ритм работы экскаваторов и паровозов.

Анатолий спускается вниз, туда, где на самом дне разреза лежит скованное льдом озеро, и начинает подъём на западный склон, на одну из террас. Террасы здесь, как ступени, и рельсы, проложенные по ним, идут всё выше и выше, от одного подъёма к другому. И вот уже начальник участка шагает по шпалам. Слева высокая стена, справа глубокий обрыв до следующей ступени, там, внизу, тоже рельсы.

И вдруг Анатолию кажется, что нога его повисает над пропастью. Он останавливается и осматривает землю вокруг шпал. «Вроде всё в порядке». Но его не могло обмануть чувство, присущее всем людям, до тонкости знающим своё дело, свою профессию.

... Так горняк по каким-то своим приметам в полной темноте останавливается у треснувшей крепи, так капитан выходит к штурвалу как раз в минуту, когда надо обойти мель...

Тимченко чиркает спичкой: он видит в земле тонкую, как молния, трещину. Не приди он, заметил бы эту трещину дорожный мастер или ещё кто-нибудь, но всё равно ему, начальнику участка, пришлось бы ломать голову над тем, как обезопасить движение тяжёлых составов, как предупредить обвал. Тимченко садится на край борта, спустив ноги вниз. «Отодвинуть рельсы некуда, - думает он, - значит, надо рыть, а тащить сюда экскаватор тоже нет смысла: надо будет разбирать пути, останавливать движение. И как назло, этот путь нужен всего лишь дня три ещё, не больше!»

- Эй, ты! Кто тут? - окликнули его в темноте. - Это ты, Тимченко?

- Я, дядя Евсеич.

- Чего сидишь?

- Да вот трещинка тут... Пути некуда сдвинуть...

Евсеич, старый кондуктор, с кожаной сумкой на боку, надел очки и, наклонившись рядом с Анатолием, тоже зажёг спичку.

- А я как раз о тебе вспоминал. Думаю, с Тимченко надо поговорить. А пути? Если сюда подсыпать породы, как ты на верхнем горизонте сыпал? А? Состава два если, то недельку продержится, а там ещё...

- Мне всего дня три надо выгадать. Пожалуй, можно попробовать, - медленно, всё ещё раздумывая, говорит Анатолий.

- Тут состава два, не больше. Да. Вот такие дела...

Старик поднял свою сумку, расстелил край брезентового плаща, уселся рядом с Анатолием.

- Ты, говорят, Евсеич, в новый дом переехал? Как там, на новоселье?

- Ничего... - Евсеич с ответом не спешит. - Дом-то хорош. А форточки на кухне нет, двери вовнутрь комнат открываются... Непривычно это мне. Иду к строителям: «Вы, - говорю, - хотя б в других домах форточки поделайте». «Не можем, - говорят, - нет этого в проекте. Из-за твоей форточки, дед, у нас весь дом не примут». - И, видя, что Тимченко вынул блокнот и, наклонившись над ним, что-то записывает, Евсеич продолжал: - И ещё жена говорит: пускай во дворе для каждой квартиры сарайчик строят... Мало ли у здешнего жителя - корова, поросёнок, или взять тебя - гараж нужен; теперь чуть ли не у всех - не машина, так мотоцикл... Ты новую купил? - Старик круто перевёл разговор.

- Новую, Евсеич. «Москвича».

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.